Обитель подводных мореходов
Шрифт:
Наглаженные, с начищенными до блеска якорями и пуговицами, слегка небрежные и неотразимые, они вразвалочку шествовали по улицам и непринуждённо, как им казалось, на манер бывалых мореходов, переговаривались между собой. А город жил обыкновенной воскресной жизнью: брызгал в глаза ярким светом уличных фонарей и неоновых реклам, обкуривал дымом печных труб, гудел моторами автомобилей, громыхал трамваями. В глазах куда-то спешивших прохожих три первокурсника едва ли могли вызвать искомый интерес - в приморском городе никого не удивишь примелькавшейся флотской формой. Но зато в собственных глазах все трое возвеличивались
Но куда с непривычки пойдёшь? Побродили по старому городу, в кафе выпили по чашечке кофе. Хотел было Кузьма затащить своих дружков в какой-то подвернувшийся клуб на танцы, но Егор придержал его.
– Именно сюда нам советуют не ходить.
– Это почему?
– вскинул чёрные брови Обрезков.
– Здесь чисто латышский клуб, - пояснил Егор.
– Да какая разница?
– ещё больше удивился Кузьма.
– А вот такая: в форме здесь и своих-то не шибко жалуют. Я-то знаю, какая в этот клуб ходит публика... Если же найдётся такая, которая рискнёт с тобой потанцевать, ей потом запросто за это подсветят синяк.
– Да за что?!
– А чтоб с русским не танцевала.
– Странно это всё, - сказал Вадим.
– Неужели они все такие?
– Я так не думаю, - заметил Егор.
– В рабочих клубах, где-нибудь на ВЭФе или на РЭЗе, там всё проще, там все свои - что русские, что латыши. Но вот здесь - недобитки, - и он с неприязнью посмотрел на тускло светившиеся витражи окон, за которыми мельтешили неясные тени и слышалась музыка.
– Что за чепуха!
– недоумевал Колбенев.
– Ведь недавно исполнилось одиннадцать лет, как Ригу освободили от немцев. Разве не все здесь стали советскими?
– Ну, это по паспорту, - уточнил Егор.
– А в душе многие здесь считают нашего брата оккупантами.
– То-то смекаю, отчего иной прохожий косо глядит на нас, - сказал Кузьма.
– Поначалу думал, прибалты вообще по натуре такие. А оно вон как...
– Радиомачту около нашего училища видели?
– спросил Егор.
– Ну и что?
– ждал Кузьма.
– Так вот на ней в ноябре прошлого года подняли флаг буржуазной Латвии. Такой красно-белый, вроде повязки на рукаве у дневального по роте.
– Зачем это?
– А вот так отмечают годовщину создания ульманисовского правительства. Да и совсем недавно, говорят, опять такая попытка была.
– Я б таких...
– Кузьма недобро блеснул глазами и как бы схватился за воображаемый автомат.
На это Егор лишь усмехнулся, мол не всё так просто, как тебе представляется...
– Да ну их, - Обрезков махнул рукой и предложил: - Айда к нам на "пляски". Тряхнём стариной!
И друзья повернули в сторону своего училища. Там, в актовом зале учебного корпуса, по воскресеньям неизменно устраивали вечера отдыха.
Волшебные звуки духового оркестра как бы волнами спускались с верхних этажей в вестибюль по широким ступеням мраморной лестницы. Дежурный офицер, в парадной форме, белых перчатках и при кортике, встречал входивших с улицы курсантов строгим взглядом отца-командира, а их юных подруг - любезной улыбкой.
Девушки сбрасывали на руки кавалеров пальто и охорашивались перед огромным, в причудливой бронзовой оправе
Актовый зал будто сверх меры переполнялся светом. Искрились и трепетали хрустальные подвески на люстрах и бра. Блестел натёртый воском паркет. Повсюду мелькали голубые воротнички курсантов и пёстрые наряды девушек. Гул разноголосья, смех, нескончаемое движение.
– Швартуемся к нашим, - предложил Егор, как только они втроём вошли в зал. Человек десять курсантов из их класса столпились неподалёку от дверей у стенки. Заметно выделялся Чижевский: сыпал анекдотами, хохотал громче других, то и дело принимал непринуждённые позы балетного танцовщика. Рядом кучкой теснились несколько девушек, видимо, хорошо знакомых между собой. Они о чём-то переговаривались, перешёптывались, всем своим видом давая понять, как безразличны им первокурсники. Среди них заметной была статная, пышногрудая шатенка. Егор эту девушку немного знал. Звали её Лерой. Вместе с одноклассницами она иногда бывала у них в нахимовском на танцах. Судя по всему, Чижевскому не терпелось познакомиться именно с ней.
– Танцуем фокстрот, - возвестил с эстрады старшекурсник, распоряжавшийся танцами. Как только музыка заиграла, он негромко, но внятно добавил в микрофон:
– Первокурсники, не сачковать. Смелее приглашайте прекрасных дам...
Со светской непринуждённостью, в такт шагам покачивая руками, Чижевский направился к девушкам, не упуская из вида Лерочку. Пока он, небрежно поглядывая по сторонам, не спеша приближался, его едва не опередил курсант с четвёртого курса. Они почти одновременно тряхнули перед Лерой головами. Мгновенье поколебавшись, та всё же предпочла старшекурсника. Чижевский непобежденно ухмыльнулся и пригласил на танец первую, подвернувшуюся под руку, Лерочкину подругу.
– Попляшем?
– предложил Егор, привычно расправляя под ремнём форменку двумя большими пальцами.
– Это запросто, - согласился Кузьма и в один миг растворился в толпе, надеясь отыскать свою знакомую библиотекаршу. Один за другим разбрелись в разные стороны и все ребята.
– Что же ты?
– поторопил Егор Вадима, который не двигался с места.
– Не умею, - признался тот без особого сожаления.
– А что тут уметь!
– Что-нибудь, да надо...
– Опять, значит, надо заняться твоим воспитанием, - сказал Егор и удивлённо вскинул плечи.
– Что ты за человек! Плавать на гражданке не научился, танцевать - тоже.
– Но плавать я научился, - возразил Вадим.
– Что же касается танцев, то всегда считал это делом пустым.
– В девках засидишься, - предупредил Егор.
– Так ты никогда и ни с кем не познакомишься.
– А я не тороплюсь.
– Может, ищешь идеал?
– Ты сам разве не ищешь?
– Но я предпочитаю активный поиск. Представь себе, и на танцах - тоже.
– Пустое занятие, - философски изрёк Вадим.
– Все браки, как известно, свершаются на небесах...
– Зато регистрируются на земле, - нашёлся Егор.
– У нас в нахимовском, кстати, тоже кое о чём думали, когда вводили обязательный курс бальных танцев. Ибо морской офицер, не умеющий танцевать, это всё равно что эстетический паралитик.