Обитель Тьмы
Шрифт:
Глеб отдернул руку и сцепил зубы, чтобы не выругаться и не зашипеть от боли.
– Теперь поднеси руку к Барабану Судьбы и выдави немного крови в щель, – распорядился нойон.
Первоход, не говоря ни слова, протянул руку, сжал над коробкой ладонь в кулак и выдавил в щель несколько капель крови.
Газары затихли, уставившись на ящик. Несколько секунд прошло в напряжении, затем Алтук шумно вздохнул и сказал:
– Ты не интересен богам, ходок. Им нужен другой.
Воевода Бранимир выслушал перевод толмача и резко протянул нойону
– Попробуй меня, газар! – прорычал он. – Можешь мне поверить: я размажу твоего лучшего воина по земле таким тонким слоем, что его не смогут отскрести!
Нойон усмехнулся, вытер клинок грязной тряпицей, а затем провел острым лезвием по ладони Бранимира. Тот покосился на Глеба и пробурчал:
– Будь спокоен – я прикончу этого гада.
Воевода поднес ладонь к Барабану Судьбы и сжал ее в кулак. Дождавшись, пока кровь упадет в щель, он убрал руку и уставился на коробку. Еще несколько секунд прошло в напряженном молчании, после чего Алтук сказал:
– Ты не подходишь, батыр. Богам нужен другой. – И перевел взгляд на Рамона. – Теперь твоя очередь.
Итальянец перекрестился и протянул нойону руку. Когда тот делал надрез, Рамон прикусил губу и слегка поморщился, чем вызвал усмешки на лицах некоторых газарских воинов.
Выдавив несколько капель крови в щель кожаного короба, Рамон достал из кармана застиранный носовой платок и быстро перетянул кровоточащую ладонь.
Газары снова выжидающе уставились на кожаный короб. Ждать пришлось недолго. Кожаный короб вдруг легонько дрогнул, словно кто-то ударил по нему изнутри. Затем еще раз. И еще. И вдруг невидимый пленник, запертый в кожаной коробке, ритмично замолотил по стенкам, будто и впрямь бил в барабан. А потом коробка поднялась над ковром и замерла в воздухе.
Алтук взволнованно облизнул плоские губы и хотел что-то сказать, но тут коробка рухнула наземь, а из щели вырвалось облако не то пара, не то серого дыма. Облако стало стремительно расти, а в глубине его, подобно сверкающим иглам, заискрились маленькие молнии.
– Кайрам баласам рабакаль! – хрипло выговорил нойон и повалился лицом на землю.
Газары, стоявшие вокруг, упали на колени, а затем, так же, как их предводитель, повалились на землю ничком.
Рамон слегка отшатнулся от короба и побледнел. Глеб недовольно сдвинул брови. Бранимир хмыкнул, а стрельцы машинально потянулись за мушкетами, хотя никаких мушкетов у них за плечами уже не было.
Облако серого пара, продолжая увеличиваться, выросло до размеров небольшого дерева и замерло. Затем внутри него вновь неистово заполыхали искорки, и форма облака начала меняться, пульсируя и обретая отчетливые человеческие черты.
И вот уже не просто облако, а сотканная из дыма и пара человеческая фигура стоял перед павшими ниц газарами и растерянными пленниками.
– Дьявол… – тихо выругался Глеб побелевшими губами. – Опять чудеса…
Дымчатая фигура нагнулась и быстро приблизила свое серое лицо к лицу Рамона.
Несколько
Секунд десять газары неподвижно лежали на траве и лишь потом зашевелились. Первым поднял голову нойон Алтук. Он осторожно и опасливо посмотрел на кожаный ящик, потом перевел взгляд на Глеба и спросил:
– Он ушел?
– Да, – ответил Глеб. – Похоже на то.
Нойон облегченно вздохнул, выпрямился и поудобнее уселся на ковре. Затем окинул взглядом распростертые на траве фигуры своих воинов и гаркнул:
– Кайрам рабикяль буйсара!
Воины стали подниматься, позвякивая оружием и отдуваясь. Лица их были серыми и потными от страха. Глеб взглянул на Алтука и сухо спросил:
– Что это было, нойон?
– Судьба, – коротко ответил тот.
– Прости, великий вождь, но ты кажешься мне напуганным. Неужели ты так сильно страшишься судьбы?
Нойон ничего не ответил. Лишь нахмурился и перевел взгляд на Рамона. Некоторое время он разглядывал итальянца в упор, а затем спросил:
– Как тебя зовут, рус?
Итальянец склонил голову в вежливом поклоне и ответил своим мягким, спокойным голосом:
– Я Рамон. Но я не рус, я итальянец.
Алтук сдвинул лоснящиеся от медвежьего жира брови и торжественно проговорил:
– Выбор богов пал на тебя, чужеземец! Тебе предстоит сразиться с моим лучшим воином и доказать, что ты достоин получить право голоса и право власти!
– Я готов к битве, нойон, – с легким поклоном ответил Рамон.
Алтук повернулся к телохранителям и гаркнул:
– Приведите Фаркука!
Двое телохранителей повернулись и зашагали куда-то к окраине лагеря.
6
Глеб ожидал увидеть рослого, широкоплечего, могучего воина, но человек, которого вели газары, был невысок и очень худощав, если не сказать хил. Одет он был в кожаные штаны и какой-то бесформенный балахон, сшитый из разноцветных лоскутов ткани.
Шел парень неторопливой и слегка покачивающейся походкой, словно был пьян.
– Вот это воин, – насмешливо проговорил кто-то из стрельцов.
– Ноги – тоньше паучьих лапок, – вторил ему другой.
– Обычный пьяный отрок, – усмехнулся третий.
Воевода Бранимир улыбнулся и с видимым облегчением произнес:
– На богатыря этот Фаркук точно не похож. Ну, Рамон, считай, что тебе повезло. Этакого молодца даже ты одолеешь.
Глеб при виде воина Фаркука тоже вздохнул с облегчением, однако, когда газар приблизился к площадке и свет от полыхающих костров упал ему на лицо, на душе у Глеба снова заскребли кошки. Лицо Фаркука, худое, по-юношески безбородое и безусое, поражало своей холодностью, а глаза у него были серые, почти белесые, не глаза – а две бесчувственные мозоли.