Обитель Тьмы
Шрифт:
И тут что-то щелкнуло, словно длинный, узкий бич, и облако пыли и сухой травы взметнулось над путниками, на мгновение накрыв их своей клубящейся сенью и забив им глаза землей и лесным мусором.
– Что за… – прохрипел было воевода, но окончание его фразы перекрыл отчаянный крик, полный ужаса и боли.
Глеб выронил из руки странный клубень и быстро протер пальцами забившиеся мусором глаза.
Крик повторился, а через мгновение к нему добавился другой. Потом кто-то выстрелил из мушкета, и отголосок грохота выстрела вновь потонул
Когда Глеб прочистил глаза и взглянул на овраг, в котором сидели его спутники, лицо его дернулось и на миг оцепенело. Из пологих стен оврага вырвались длинные, блестящие нити, похожие на струны, и обвили ратников.
Бранимир и Рамон рубили эти струны мечом. Одна из струн-нитей обвила руку воеводы, и из рассеченной кожи его брызнула кровь.
Глеб устремился к оврагу и, еще не добежав до его края, заметил, что блестящие струны разорвали тела ратников. И тут же из пологих склонов вылетели другие нити, темные на вид. Эти нити, подобно кровожадным щупальцам или хищным червям, впились в куски изуродованной плоти ратников, и по их полупрозрачной утробе толчками потекла кровь, которую они высасывали из мертвых тел.
Глеб с ходу рубанул по переплетению темных струн-кровососов. Из обрубков на землю заструилась кровь, однако из стены оврага тут же вырвались три новые блестящие струны и, захлестнув сапог Глеба, дернули его к оврагу.
Глеб рухнул на землю, но успел вырвать ногу из сапога. А затем, как мог быстро, отполз от оврага. А в овраге творились ужасные вещи. Тела воинов бились в переплетении блестящих нитей, как мухи в паутине. Бранимиру удавалось отбиваться от шевелящихся нитей мечом, но его кольчуга была оплетена ими и трещала под их напором. Рамон рассекал кровожадные струны молниеносными ударами кинжалов, однако было видно, что толмач выбился из сил и удары его с каждой секундой становились все медленнее.
– Глеб! – хрипло крикнул он. – Глеб, уходи отсюда! Беги!
Все новые и новые струны выскакивали из стен оврага и устремлялись к попавшим в силки странникам. Глеб вскочил на ноги и хотел снова ринуться к оврагу, но тут земля у него под ногами дрогнула и зашаталась…
На этот раз выброс пыли, песка и лесного мусора был подобен взрыву. Огромная черная масса стремительно выросла из земли и зависла над Глебом, шевеля сотней черных, гибких щупальцев, усеянных жесткими волосками и желтоватыми, гноящимися присосками. Словно сам повелитель земных недр вырвался наружу и предстал глазам путников во всем своем пугающем великолепии.
Зрелище было настолько грандиозное и ужасающее, что Первоход на секунду лишился дара речи. Он попятился и, снова споткнувшись обо что-то, растянулся на земле.
Чудовище, изогнув стан, стремительно склонилось над Глебом, и он стал быстро отползать, пятясь задом, как рак, и с изумлением глядя на огромного черного монстра.
Загребая пальцами землю, Глеб случайно ухватился за корень-клубень, похожий на человеческую фигурку, который
Глеб, почти не осознавая, что делает, и целиком положившись на инстинкты, поднял клубень и сжал его в пальцах. Чудовище задрожало и издало оглушительный, нечеловеческий стон. И тут Глеб увидел, что на вершине Владыки недр, как обезьяна в раскидистой кроне дерева, сидит маленькое черное существо размером с кошку. У существа были красные, будто у лабораторной крысы, глазки, а взгляд этих глазок – злобный, полный гнева, голода и ненависти – был устремлен на Глеба.
– Не нравится? – процедил Глеб сквозь испачканные землей и забитые песком зубы. – А так?
И он изо всех сил сжал клубень в руке. Карлик, оседлавший гиганта, взвизгнул от боли и ярости, и Глеб вдруг понял, что карлик этот – не просто наездник. Маленький монстр по пояс утопал в теле Владыки земных недр и выглядел, как гриб-нарост.
Черные ветви-щупальца гиганта, судорожно извиваясь, потянулись к Глебу. Однако Глеб опередил монстра. За секунду до атаки он с размаху ударил клубнем об землю. Чудовище отшатнулось и вновь застонало, да так оглушительно, что у Глеба заложило уши. Владыка недр тряхнул кроной, осыпав Глеба влажной, пахнущей плесенью землей, и тут же его щупальца снова потянулись к Глебу.
Первоход быстро откатился в сторону, выхватил из-за пояса кинжал и одним ударом клинка пригвоздил клубень к земле.
Гигантский монстр задергался, как в припадке, потом на мгновение замер и вдруг взорвался, превратившись в огромный, клубящийся черный гриб.
Облако мелкой, как пыль, трухи посыпалось уцелевшим путникам на головы.
Глеб поднялся – оглушенный, сбитый с толку, с лицом, черным от налипшей земли. Слегка пошатываясь, он направился к оврагу.
Рамон сидел на дне оврага и тряс головой, словно контуженный боец. От ратников осталась лишь груда окровавленной плоти, а воевода Бранимир, багровый от своей и чужой крови, стоял на ногах и неистово рубил мечом струны-корни, которые и без того уже были мертвы.
Глеб провел по лицу ладонью, стирая грязь, отплюнул набившийся в рот песок и хрипло крикнул:
– Бранимир!
Воевода не отозвался. Он рубил и рубил, превращая мертвые корни в бесформенную кашу.
– Воевода! – снова позвал Глеб.
Но седовласый воин не отозвался. Он продолжал остервенело махать мечом.
Глеб спустился в овраг по зыбучему пологому склону, зашел Бранимиру за спину, схватил воеводу за плечи и, резко развернувшись, отшвырнул его назад. Бранимир упал на землю и с размаху вогнал клинок меча в склон оврага.
– Хватит! – хрипло проговорил Глеб. – Довольно!
Бранимир, тяжело дыша, вытер тыльной стороной ладони потный лоб. Потом посмотрел на Глеба сверкающими глазами и проревел с яростью и горечью: