Облачная башня (сборник)
Шрифт:
Еще во время учебы Магомед пришел к выводу, что ум – это способность видеть мир таким, как есть. Как любил говорить дядя Абу: «Благодать – это талант истинного зрения». Магомед открыл, что в определенном смысле Апти умнее его. Он запоминал происходящее точнее любой видеокамеры. Хотя узнать это часто было затруднительно: задавать вопросы Апти нужно было так, чтобы он мог ответить «да» или «нет». Рассказывать это всем было излишне. Знали об этом только Магомед и ближайшие родственники. К тому же Апти не знал, что такое скука или усталость; все это делало его идеальным сторожем.
Апти наклонился к его окну и помотал головой. Это означало «нужно поговорить». Магомед открыл окно, Апти мотнул головой в сторону домика охраны. Это было царство мониторов, где Апти был полновластным хозяином. Апти подготовил презентацию – он ткнул пальцем в монитор
– Ты уверен, что это одна машина?
Апти кивнул головой. Он вывел изображение крупным планом из каталога производителя. Машина на камерах была подержанной, и некоторые внешние элементы отсутствовали, имели дефекты или были заменены. Совпадение было очевидным, но его мог выявить только Апти, а не компьютер.
– Сегодня посмотрит Салман. Он займется. Я скажу ему зайти к тебе.
В офисе утро понедельника начиналось с совещания управляющей компании. Это тоже была традиция, заведенная еще его отцом Мусой давным-давно в проектном институте. Порядок выступлений тоже пришел оттуда. Так сказать, обычай предков. Сообщение финансового директора. Маркетинг, продажи. Вопросы службы по связям с общественностью. Директор по персоналу – изменения по требованиям к электронным системам контроля рабочего времени. По сети прослушали сообщения о состоянии дел в дочерних акционерных обществах. Директор по информационным технологиям – сможет ли Магомед присутствовать на встрече с директором филиала «Майкрософт» по согласованию цены корпоративного пакета? Директор по безопасности – вопросов к совещанию никогда нет, помотал головой. Магомед по молодости, когда стал руководителем, пробовал обойтись без этого совещания, но потом решил, что оно очень важно для командного духа.
Вторая структура Магомеда собиралась с утра в диванной и пока что пила чай и развлекалась разговорами. Здесь были его брат Ахмед, Салман (человек, отвечающий за безопасность семьи), Аслан, сегодня присутствовал старший сын Магомеда Рамзан, приехавший по делам в Питер из Сибири, и еще несколько доверенных лиц. В центре, как обычно, был Ахмед.
Вся молодежь обожала дядю Ахмеда. Ахмед был тот же Магомед, только теплый, добрый и любил, когда его подкалывали. Сегодня Салман попросил Ахмеда растолковать буддийскую терминологию.
– Ахмед, ты мудрый человек, ты можешь мне такое объяснить? Я думал вчера весь вечер, одна вещь мне покоя не дает. Поехал я с детьми погулять на Елагин остров и зашел в дацан. Увидел там большую картину. По кругу такие кадры: счастливая молодая мать с ребенком на руках, потом там дети играют на красивой зеленой лужайке, потом голая женщина с прекрасной огромной задницей, – Салман сделал широкое округлое движение руками, – а сзади пристроился мужчина, довольно такой упитанный, ну типа тебя, только не накачанный. Дальше: три друга сидят за столом, полным фруктов и кубков с напитками. Потом, сразу видно, два святых человека или ученых разговаривают под звездным небом. Потом такой старик благородного вида сидит, окруженный внуками или учениками, ну а сверху светит солнце, звезды, хвостатые кометы и горы почти как у нас. Еще животные, олени, охота между делом.
– Ну?
– И рядом написано пояснение: «Колесо сансары. Картина символизирует вечный круговорот перерождений и мучений живых существ». Я ничего не понял: какие такие мучения, ворочался даже перед сном, минут пятнадцать заснуть не мог. Как это понять, Ахмед?
– Может это олени мучаются, дядя Ахмед? – предположил Аслан.
Мужчины посмеялись.
– Я тебе, Салман, так скажу. Когда мне надо было отсидеться полгодика, Магомед отправил меня в Англию, типа на учебу. Первые две недели я жил в общежитии на этих курсах. Ниже меня жил негр. Этот негр, короче, всю
– Дядя Ахмед, «негр» говорить неуважительно. Нужно говорить «афроамериканец», – сделал замечание Рамзан.
– Это он в Африке афроамериканец, а когда в Европе, тогда негр, – вставил Аслан.
– Это старших перебивать неуважительно. Как мы вас воспитывали? Короче, день он воду забрал, второй день забрал. Встречает меня, улыбается до ушей, хэллоу, типа, фрэнд. Что мне этот фунт? У меня этих фунтов полные карманы. Может, у него нет фунта помыться? Так зайди, объясни уважительно, как человек. Зачем улыбаешься? Радуешься, что Ахмеда сделал? Третий день, короче, кидаю фунт, слышу, он под душем, а у меня три капли. Специально, получается, ждал. Я вытерся, надел кроссовочки, штаны удобные тренировочные, спустился вниз, он как раз выходит. Смеется, ему дико весело, понял? Я ему: поговорить надо, он: ноу тайм, спешу, короче. Затащил я его в комнату, у него там стояла лампа такая, в руке удобная. Лампа разбилась, вся погнулась. Вот такое, понимаешь, колесо сансары. Смеешься, идешь к успеху, а через минуту лежишь с абажуром вместо кепки на голове. Думаешь, что ты в нирване, а на самом деле ты весь в сансаре по уши.
– Вот такие у дяди Ахмеда воспоминания об Англии, стране высокой культуры, – задумчиво сказал Аслан.
– Расскажи еще что-нибудь об Англии, Ахмед, – попросил Салман.
– Да очень красиво и чисто, только скучно. Если бы я с Этель не познакомился, я бы с ума сошел.
Все помолчали, на этот раз никто не стал шутить. Ахмед никогда не стеснялся говорить о важном с молодыми. Никогда не боялся выглядеть глупо или смешно. Совсем как Абу. Да он и научился этому от дяди Абу. Но чтобы не бояться выглядеть глупо или смешно перед младшими, нужно иметь такой авторитет, как у Абу или Ахмеда.
С утреннего совещания пришел Магомед с финансовым директором холдинга Яковом Трахтенгерцем. Трахтенгерц был одним из немногих посторонних, не родственников, который в диванной был своим. Все пошли на совещание в кабинет Магомеда.
Глава 2. Семейные ценности
Башня в облаках. XX век, 70-е годы
Если подъезжать по нижней дороге, то часть пути придется проехать по руслу реки в узком ущелье, потом попадаешь в низину, почти всегда заполненную легким туманом. И сквозь туман видишь на вершине башню. Выше только снежные вершины Главного хребта. Если ехать по верхней дороге (о ней знают только местные), то увидишь обширную замкнутую долину, в которую спускаются ледники. Бурная стремительная река с водопадами берет начало от этих ледников. Поэтому в низине всегда прохладно, даже в разгар лета, и легкий туман расходится только во второй половине дня даже в жару. Посреди долины повыше на склоне, где потеплее, стоит старая башня. Никто не знает точно, сколько лет этому укреплению. Считается, что она видела войско Тамерлана в XIV веке. Насчет Тамерлана точно не известно, но русские войска в 1840-х годах дважды предпринимали ее штурм. Первый раз неудачно, но через несколько лет им удалось взять ее. Орудиями они проломали стену и перебили защитников. Русский командующий генерал-лейтенант барон Дельвиг велел разрушить башню. Не из ненависти – в те времена русские генералы не испытывали ненависти к горцам, – а просто чтобы уничтожить хорошую фортификацию противника. Но тут наиб Шамиля Хаджи-Мурат ударил из Дагестана, и русский отряд ушел, а пролом в башне предки Магомеда отремонтировали – там и сейчас видна более свежая кладка. В 1995 году русский штурмовик выстрелил ракетами в башню просто из хулиганских побуждений, причинив ей более серьезный ущерб, чем русские ядра за 150 лет до этого. Этот пролом отремонтировал Абу с бригадой строителей из города между двумя войнами.
Дядя Абу и показал Магомеду башню первый раз. «Здесь наше сердце», – сказал он детям. Абу пригнал из города новый УАЗ-469 и поехал прокатить детей по окрестным горам. Именно такой открылась башня: стоящая на вершине над облаками.
В большой дом Абу в горном селе городские родственники привозили детей на лето. Все ребята хотели понравиться дяде Абу. Здесь же, в селе, были еще более старшие родственники, но контакт с ними был уже затруднен из-за пропасти лет. В семье почти не разделяли детей. Отец, его братья для детей были просто «старшие». Но дядя Абу был для всех особенным.