Облачный атлас
Шрифт:
Был только рад повиноваться. Требовалось подумать.
И., должно быть, играла главенствующую роль в расследовании моего недавнего прошлого. Хендрик не говорит по-английски, а В. Э. не смог бы произвести эти раскопки в одиночку. Ей должны нравиться мужчины с гнильцой — это объясняет, почему она вышла замуж за Эйрса. Какова роль Е., я не мог догадаться, потому что вчера была среда и она была на занятиях в Брюгге. Не может быть, чтобы Ева знала о моей связи с ее матерью и по-прежнему делала мне откровенные знаки любви…Так ведь?
Весь день в одиночестве и в ярости бродил по поблекшим полям. Укрылся от града в покойницкой при разбомбленной часовне. Думал о Е., думал о Е., думал о Е. Ясны только две вещи — то, что лучше повеситься на флагштоке Зедельгема, чем еще хоть один день позволять его паразиту-хозяину обворовывать мой талант; и то, что никогда вновь не увидеть Еву немыслимо. «Все это кончится слезами,
Вернулся в шато перед самым наступлением темноты, поел холодного мяса на кухне у миссис Виллемс. Узнал, что И. с ее Цирцеиными ласками [242] убыла в Брюссель по делам поместья и этой ночью не вернется. Хендрик сказал мне, что В. Э. рано удалился на покой, захватив с собой радиоприемник и оставив указание его не беспокоить. Превосходно. Долго отмокал в ванне и написал хорошо увязанный отрывок из басовых гамм. Кризис всегда заставляет меня бросаться в музыку, где ничто не может причинить мне боль. Сам рано удалился в спальню, запер за собой дверь и упаковал чемодан. Нынешним утром заставил себя проснуться в четыре часа. Снаружи стоял морозный туман. Хотелось напоследок зайти к В. Э. В одних носках прокрался я по пронизанным сквозняками коридорам к двери Эйрса. Дрожа от холода, приоткрыл ее, изо всех сил стараясь не делать ни малейшего шума — Хендрик спит в смежной комнате. Свет был выключен, но в мерцании красных угольков, тлеющих в камине, я различил Эйрса, распростертого и неподвижного, как мумия в Британском музее. Спальня его провоняла горькими лекарствами. Прокрался к столу возле его кровати. Ящик был тугим, и когда я его дернул, пошатнулся пузырек с эфиром, стоявший сверху, — едва успел его подхватить. Щегольской «люгер» В. Э. лежал рядом с блюдцем патронов, завернутый в вельветовую ткань и перевязанный бечевкой. Патроны задребезжали. Хрупкий череп Эйрса был всего в нескольких дюймах, но он не проснулся. Дышал он с присвистом, словно испорченный старый трубчатый орган. Ощутил позыв украсть горсть патронов, что и сделал.
242
…с ее Цирцеиными ласками… — Цирцея (Кирка) — в греческой мифологии волшебница с острова Эя, обратившая в свиней спутников Одиссея, а его самого удерживавшая год в плену; в переносном смысле — коварная обольстительница.
Над адамовым яблоком Эйрса пульсировала голубая вена, и я боролся с безотчетно сильным желанием вскрыть ее своим перочинным ножом. Очень жутко. Не вполне d'ej`a vu, скорее jamais vu. [243] Убийство — это такой опыт, что вне военного времени приходит к немногим. Каков тембр убийства? Не волнуйся, я не пишу тебе признание в предумышленном убийстве. Работать над секстетом, скрываясь от полицейских облав, было бы намного затруднительнее, а закончить свою карьеру, раскачиваясь в грязном нижнем белье, вряд ли достойно. Более того, если бы я хладнокровно прикончил отца Евы, это могло бы чудовищно исказить ее чувства ко мне. В. Э. продолжал почивать в полном неведении всего этого, и я положил в карман его пистолет. Я ведь уже украл патроны, так что прихватить и «люгер» было по-своему логично. Удивительно тяжелые штуковины — эти пушки. Он издавал басовую ноту, прижатый к моему бедру, он наверняка убивал людей, этот маленький «люгер»; чего-то он да стоил. Зачем же я это сделал? Не могу тебе объяснить. Но прижми его пасть к уху, и ты услышишь этот мир по-иному.
243
Уже виденное… никогда еще не виденное (фр.).
Последним портом захода была пустая комната Евы. Лежал на постели, гладил ее одежды — ты знаешь, каким сентиментальным я становлюсь при расставании. Оставил на ее туалетном столиком самое короткое в моей жизни письмо: «Владычица Брюгге. Ваш бельведер, ваш час». Вернулся к себе. Сказал нежное «прости» своей кровати с пологом на четырех столбиках, поднял непокорную скользящую раму и выпорхнул на ледяную крышу. «Выпорхнул» — самое близкое слово: черепица выскользнула и разбилась на гравиевой дорожке внизу. Лежал ничком, в любую секунду ожидая криков и сигналов тревоги, но никто ничего не услышал. Учтивость земли ко мне проявилась в виде услужливого вяза, и я стал пробираться через сад, укрываясь от комнат слуг за рядом фигурных кустов. Обогнул фасад дома и пошел вниз по аллее Монаха. Восточный ветер дул прямо из степей. Рад был овчинному
Так я полагал, но за мной следовал шум автомобиля. Не собираясь прятаться, я остановился и обернулся к нему. Фары меня ослепили, машина замедлила ход, двигатель остановился, и ко мне воззвал знакомый пронзительный голос:
— И куда же это вы крадетесь в столь ужасный час?
Не кто иная, как миссис Дондт, закутанная в черную котиковую шубку. Выслал ли ее Эйрс, чтобы поймать беглого раба? Смутившись, я выдавил из себя, как полный осел:
— Несчастный случай!
Тут же проклял себя за этот тупик лжи, потому что было совершенно ясно, что я пребываю в добром здравии, иду пешком, один, и при мне мой чемодан и ранец.
— Какой ужас! — отозвалась миссис Дондт, воинственно и со знанием дела заполняя за меня мои пробелы. — С другом или родственником?
Я увидел свой спасательный круг.
— С другом.
— А ведь Морти, знаете ли, предостерегал мистера Эйрса от покупки «коули» именно по этой причине! Отказывают в самую критическую минуту. Как глупо со стороны Иокасты — почему она не позвонила мне? Ну же, прыгайте! Одна из моих аравийских кобыл всего час назад родила великолепных жеребцов, и все трое чувствуют себя отлично! Я ехала домой, но слишком возбуждена, чтобы спать, так что отвезу вас в Остенде, если вы разминетесь с тем, кто встречает вас в Брюгге. Я так люблю быть в этот час на дороге! Так что это был за несчастный случай? Ну же, Роберт, встряхнитесь! Никогда не предполагайте самого худшего, пока не соберете все факты.
К рассвету благодаря нескольким простейшим выдумкам достиг Брюгге. Выбрал этот великолепный отель напротив церкви Св. Венцесласа, потому что снаружи он похож на подставку для книг, а его ящики для цветов так мило засажены карликовыми елями. Мои комнаты выходят на спокойный канал с западной стороны. Сейчас, закончив это письмо, вздремну минут сорок, пока не придет пора идти к колокольне. Е. может быть там. Если нет, затаюсь на аллее возле ее школы и перехвачу ее по дороге. Если она там не появится, может оказаться необходимым визит к ван де Вельде. Если мое имя опорочено, переоденусь трубочистом. Если меня раскусят, отправлю длинное письмо. Если длинное письмо перехватят, на туалетном столике ее ждет другое. Я настроен решительно.
Искренне твой, Р. Ф.
P. S. Спасибо тебе за письмо и заботу, но только к чему это клохтанье на манер Матушки Гусыни? Да, разумеется, я в полном порядке — если не считать последствий вышеописанных осложнений с Эйрсом. Более чем в порядке, по правде говоря. Мой мозг способен выполнять любую творческую работу, какую только ни замыслит. Сочиняю лучшее произведение в своей жизни, во всех своих жизнях. В бумажнике у меня имеются деньги, а еще больше — в Первом банке Бельгии. Что напоминает мне вот о чем. Если Отто Янш будет упираться и не сойдет с цены в тридцать гиней за пару Мюнте, [244] передай ему, чтоб содрал кожу со своей матери и обвалял ее в соли. Узнай, сколько готов выложить этот русский с Грик-стрит.
244
Мюнте, Герхард (1849–1929) — норвежский художник и график, символист
P. P. S. Одно последнее прозорливое открытие. Еще в Зедельгеме, упаковывая чемодан, заглянул под кровать, чтобы проверить, не закатилось ли туда что-нибудь. Нашел половину разорванного пополам тома, подсунутую под одну из ножек кем-то из давно отбывших гостей, чтобы кровать не качалась. Может, прусским офицером, а то и Дебюсси, кто знает? Ничего об этом не подумал, пока минутою позже до сознания не дошло название на корешке. Грязная работа, но я приподнял кровать и извлек связанные вместе страницы. Так и есть — «Тихоокеанский дневник Адама Юинга». С прерванной фразы и до конца первого тома. Представляешь? Сунул полкниги к себе в чемодан. Оч. скоро проглочу ее целиком. Счастливый умирающий Юинг, так и не увидевший, что за неописуемые чудовища поджидают за углом истории.