Облачный полк
Шрифт:
– Не-а…
– Тут сковородка нужна, в кружке их не сделаешь. Кажется, у Алевтины такая есть! Маленькая, но тяжелая.
Ну да, у Алевтины.
– Схожу к Алевтине за сковородкой, – Саныч опять придирчиво смотрел на небо. – Наделаем леденцов, на чай позовем, Юсупов на балалайке сыграет…
– Правда, что дед у тебя гармонист?
– Гармонист-гармонист. А еще на гуслях мог…
Саныч вдруг рассмеялся, чего в гуслях смешного?
– Ладно, пойдем к себе, готовиться, чего мы тут торчим? Я вот что думаю насчет завтрашнего дня – возьмем «шмайссеры»…
–
Мы обернулись. Нас догонял Виктор. В этот раз он был вооружен не камерой, а блокнотом и самописцем.
– Еще расспрашивать будет, – зевнул Саныч. – Опять про генерала, наверное… Я ведь ему все рассказал уже. Надоело-то как…
Ничего ему не надоело. Он про этого генерала обожает просто рассказывать, каждый день по восемь раз может, и каждый раз по-новому. Сначала генерал ехал в обычном «хорьхе», потом к нему прибавилась «бээмвуха» с пулеметчиком, потом вторая, и, видимо, намечался бронетранпортер, а вскоре, возможно, и танк. И мины все время усовершенствовались, повышали свое стратегическое значение. Вот, сегодня была какая-то прыгучка, а в прошлом месяце мины были заводные, их сбрасывали с самолета, а они сами в землю закапывались, завтра еще что-нибудь сочинит.
Корреспондент подбежал, потер переносицу, пощурился, Саныч поглядел на него с превосходством.
– Командир сказал, что вы можете мне все здесь показать, – выдохнул Виктор. – Лагерь, то есть. Провести экскурсию. Я хотел про вас сначала статью написать, а теперь думаю очерк. Или серию очерков про пионеров-героев. Вы ведь пионер?
Саныч помотал головой.
– Да не, уже по возрасту вышел, – сказал он. – Я в комсомол вступил, только у нас ячейки толком нет. Но ничего, все постепенно. Я и в партию тоже хочу.
Виктор начал опять записывать в блокнот.
– Расскажите, как вы попали в партизаны? – спросил он. – В общих чертах, конечно.
– Да как все. Пришли немцы, выгнали в лес. В дома наши залезли, а мы землянки отрыли, стали жить. Думали ненадолго, ага. Потом глядим – осень уже, земля твердая… Кстати, вон видите колоды лежат? Там у нас грибы маринуются. В этом году грибов полно, и насушили много, и намариновали, вы грибную кашу пробовали?
– Нет… – корреспондент записал про грибы.
– Попросите у Лыкова, он варит. С луком.
Мы медленно шагали по лагерю, корреспондент смотрел по сторонам, Саныч рассказывал про то, как у нас тут все налажено.
– Вон, видите, сосна? Нет, не эта, это Ковалец за нами подглядывает, ну, тот, что под Гитлера причесывается, вы правее смотрите. Там в сосне дупло большое, мы в нем дохлую рысь нашли! Она туда залезла, а вылезти уже не смогла, она там так и лежит. Хотите посмотреть?
– Нет, я про то, как вы пришли в партизаны, если можно поподробнее.
Нет там никакой рыси дохлой, там и дупла-то нет.
– Так я и рассказываю. Мы жили в лесу, я мамке и говорю – чего это мы в землянках живем, а фрицы в нашем доме? Давай их подпалим, пусть попрыгают. А мама сказала, что не надо палить, как немцы уйдут, мы только
– А лопату зачем? – удивился корреспондент.
– Топор мать не дала, а лопата ей ни к чему, сажать все равно нечего.
– А партизан как нашли?
Саныч хохотнул.
– А что их искать то? Тут у нас все просто, или партизан, или полицай. Полицаев я сразу узнаю, по смраду, а если не смердит – так значит и партизан. Вот это баня, под елкой. Баню, или поварню, надо всегда под елками ставить, чтобы дым рассеивался. Да лучше вообще все под елками, чтобы невидно. И на трубу еще из ведра противодым делать. У нас тут отличная баня. Баня для партизана – это самое главное, ее строят первым делом. Хотя нет, первым делом нужник. У нас очень интересный нужник, там у нас… Ну, сами увидите. Вон туда, под ели. А вон видите, это Щенников с топором идет, он часы смастерить может. Ну, и оружие чинит, правда… Под ели, Виктор, под ели, туда…
Саныч подхватил под руку корреспондента. Я тащился за ними. Все равно делать нечего, лучше автоматы таскать, чем наводить маскировку, или дрова пилить, да мало ли работы, Глебов всегда найдет?
Нужник у нас под елями, как и всё остальное. Загадка есть такая – зимой и летом – одним цветом, ответ – нужник.
– Загадку знаете? – спросил Саныч. – Зимой и летом одним цветом, а?
– Елка? – предположил корреспондент.
– Не, совсем не елка. Пойдемте, я покажу…
Они скрылись в туалете и почти сразу появились обратно.
– Это что там… то, что я подумал? – растерянно спросил корреспондент.
– Ага, – с удовольствием кивнул Саныч. – Они самые. У нас правило – каждый, кто фрица прибьет, срезает и сюда приколачивает. Как идея?
– Интересно. Я думаю, здесь есть над чем подумать. Для карикатуры, или для фельетона… Наверное, фельетон лучше подходит.
– Да, фельетон – это здорово! – подтвердил Саныч. – Я всегда в газете любил читать, про расхитителей разных, про бюрократов… Вы вот напишите фельетон про партизанские нужники! Это ведь не только у нас, я и в других отрядах такое видел. Где портрет приколочен, где надписи разные, некоторые, между прочим, в стихах. Это тоже вроде как партизанская традиция – чтобы пообиднее над фрицем посмеяться….
Виктор записал в альбом. Не напишет ведь, ну, про нужники. Про баню напишет, про нужники нет, ни разу в газете ничего похожего не читал.
– Это Юсупов идет – он в оркестре раньше играл, свадьбы, похороны, если не врет, конечно. А теперь он вроде как запасной снайпер – потому что руки у него тонкие, ну, и на балалайке шпарит, ну, знаете, мимо тещиного дома и всяко другое, не буду пересказывать.
Юсупов поглядел на нас мрачно, не верю я, что он из оркестра, он дворник явный, с такой харей только дворничать, водку жрать, да в свисток дуть.