Обладатель-тридесятник
Шрифт:
– Да, наверное, так и подумают… – покладисто соглашался Апостол, поднимаясь из кресла. – Но мы, пожалуй, поедем к себе. Надо и самим подготовиться к любым неприятностям. Дальше будем связываться и общаться только через сигвигатор… Даже запасными телами рисковать нет смысла. И это… принимай все меры по отстранению от войны государства. Если оно влезет – то тебя уже ничто не спасёт.
Глава 35. Мобилизация
Предупреждения Петра казались самыми существенными. Потому что со стороны силовых структур государства готовилась целая гамма негативных воздействий. Начиная от провокации и подлога и заканчивая грубым вторжением на территорию комплекса танкового соединения или бомбёжки объекта
И чем противостоять такой опасности? Использовать те же методы нажима, что и Бонза? Так ведь ему проще, над ним не висит угроза изъятия сигвигатора за превышение властных полномочий. А каждый генерал, которого надо запугать или прижать к ногтю, уже подпадает под косвенное определение власти над ним. Причём чуть ли не со всеми своими подчинёнными. И что делать с такими? Убивать для профилактики? Так на их место тут же назначат новых, ещё более нахрапистых и «голодных».
Тут пришлось действовать хитрей, дальними, обходными путями. И как ни выдумывали, как ни подпрягали в помощь некоторые силовые структуры государства, например, подчинённые генералу Захарову, ничего лучше не нашлось, чем старый и проверенный подкуп. То есть взятка. Но! Не простая взятка! А в особо крупных, можно сказать, цинично неуёмных размерах. Кому следовало, просто давали миллионы, а после окончания разборок обещали в пять раз больше. Лишь бы не вздумали в критический момент поднять, скомандовать и направить. Что характерно, подкупать пришлось именно тех, кто шёл к своим нынешним должностям по трупам предшественников или зарабатывая свою карьеру, не щадя юных, неопытных солдат, которые ради каравана с наркотиками просто отдавались на истребление врагу.
Компромат имелся на всех… но, увы, сейчас таких казнить – никак не получалось. Приходилось откладывать разборки с этими врагами собственного народа на более благоприятные времена.
Крупные суммы, выделенные таким типам, оказались невероятно действенны. К концу третьего дня, накануне окончания ультиматума, по всем направлениям опасности – силовики перестраховались вдвойне. А там, где собрались нападать сами, рассчитывали все приготовления завершить ночью. Тем более что несколько часов назад их возможности и дальность заброски резко возросли.
Правда, никто из взяточников не слышал, как буйствовал и распинался полковник Клещ на последнем, уже ночном заседании команды. А услышал бы – тотчас попытались бы сбежать во льды Антарктиды. Потому что тот выкрикивал:
– Ну ничего! Пусть только мы с Бонзой разберёмся! Мы всем этим тварям припомним их взяточничество! Всё снято, всё запротоколировано! Будут эти сволочи в тюрьмах гнить до скончания дней своих!
Ему не поддакивал, а скорей возражал генерал Тратов:
– Зря ты так кипятишься, Алексей Васильевич. Ведь нельзя тех гадов в тюрьмы сажать, всех, по крайней мере. Самых опасных и авторитетных взяточников и тех, у кого руки по локоть в крови, придётся устранять втихую. Иначе – никак.
На это его бывший подчинённый и старый товарищ зло рассмеялся:
– Нашёл меня чем пугать, Всеволод Кондратьевич! Надо будет, сам пристреливать буду и собственными руками могилы копать. И в самом деле, подобной нечисти не место на нарах. Там должны тянуть срок наказания те, кто должен исправиться лишением свободы, а не оголтелые, неисправимые сволочи. Тут ты прав.
Все остальные молчанием поддержали командование силовой группы, разве что Дарья Шарыгина, сама павшая от рук бандитов и насильников, вдруг проявила несвойственную ей мягкотелость:
– А есть ли смысл их убивать? Может, лучше пожизненно на какую-нибудь каторгу отправлять?
Фрол Пасечник пояснил своей любимой супруге с тяжёлым вздохом:
– К сожалению, таких моральных уродов не исправишь. А если вдруг потом сбежит с каторги, то таких гадостей может наделать, что лучше не рисковать,
Дарья, прежде чем ответить, опалила его взглядом своих чёрных глаз и только потом заговорила:
– Умереть – это слишком просто. А надо, чтобы они мучились. Долго, очень долго мучились.
И это говорила таюрти, давно готовая к уничтожению других людей, дух-убийца, которая скоро собиралась идти в бой. Возможно, что и самый кровавый в её жизни. От осознания её безжалостности у Загралова по спине пробежал неприятный холодок. А в душе вновь всколыхнулись гнетущие терзания:
«Такая уничтожит всех на своём пути, никого не пощадит… Да и остальные подобрались ей под стать… Мстители! Но не слишком ли это кощунственно с моей стороны устраивать подобные бойни? Не слишком ли много я на себя возложил? И с чего это я надумал, что имею право быть судьёй? А то и выполнять функции наказующего демиурга? И почему чуть ли не с первого дня, как только мне в руки попался сигвигатор, вокруг меня постоянно льётся кровь? Умирают люди… рушатся чьи-то судьбы… обрываются чьи-то чаяния…»
Но тут его взгляд упал на Ольгу, которая замерла с закушенной губой, прислушиваясь к чему-то, что жило, росло у неё внутри. И последние сомнения исчезли.
Ради своей любимой, ради будущих детей он ни перед чем не остановится!
Да и данное собрание закончилось быстро, так что мучиться угрызениями совести некогда. Дел у всех было невпроворот, а ведь собрались по простой причине: хотелось просто побыть вместе с соратниками, заглянуть им в глаза да и ощутить общность единого, живущего у них духа справедливости. Вот и собрались на полчаса. А далее Загралову предстояло сделать два важных дела: создать сразу трёх новых фантомов и осуществить максимально возможное по силе Ялято. Причём по поводу последних удовольствий, которыми он со своими жёнами занимался по три раза в сутки, у него начало появляться неприятное чувство отторжения, неприятия. Наверное, начиналось приедание, а это могло в будущем привести к самым негативным последствиям. Ведь одно дело, когда стоит острая необходимость, а то и простое желание, наконец. Причём единожды. И совсем другое, когда энергия в Цепи собирается «про запас». Что-то исчезает в ощущениях, что-то становится оскомным, что-то вообще делать не хочется.
В общем, та ещё морока!
Однако самого главного обладатель добился (хотя поражался и не мог понять, почему же оно у них получилось). А именно: к Цепи приросло появившееся в момент последней дневной кульминации пятое Кольцо. Вот это и дало прирост той самой силы, позволяющей забрасывать фантому чуть ли не в полтора раза дальше, чем прежде. А в перспективе – и четвёртый поток сознания. Ибо тренировки над этим оказались положительны по результатам.
А значит, и вопрос о создании ещё трёх фантомов решился окончательно. Причём с номерами тридцать один и тридцать три всё было ясно давно. Ими стали офицеры-десантники. А вот тридцать вторая появилась в команде совершенно неожиданно. Потому что ею стала не кто иная, а недавняя пленница. Та самая диверсант, которая собиралась отравить ядовитым газом гостей на дне рождения Ольги.
Александра Белая и в самом деле оказалась полностью зомбирована непонятным для неё способом. Только и помнила сам момент страшной катастрофы, а потом очнулась, когда ей разрешили вставать с постели. Причём не просто разрешили, а с доброжелательностью и сочувствием помогли отправиться домой вместе с дядюшкой. Вот тогда Сашенька первый раз ужаснулась. Никакого дядюшки она не имела, и неприятного мужика, который вроде был знаком на лицо, она никогда среди своих родственников не видела. Но ни единого слова против она высказать так и не сумела. Как и спросить, что случилось с её мужем и ребёнком. Только кивала, словно китайский болванчик, и послушно поддакивала всем словам ужасного «дядюшки».