Обладатель
Шрифт:
Да только никаких признаков паники, или даже малейшего ажиотажа не было. Ни возле дома, ни на подъездах к нему. Не мигали лампы скорой помощи, не слышались сирены машин полиции, не торчали посреди проезжей части громыхающие сапогами пожарные. Оно конечно подобные разборки всегда проводят не простые граждане. Могут попросту и позвонить куда надо, и приостановить городские службы одной просьбой "…не спешить!"…
Но чтобы вот так? Совершенно никак и ничего?!
Ну и чем дольше Иван стоял в подворотне, тем больше ему становилось страшно и неуютно. В конце концов, он тихонечко развернувшись, вышел с другой двора и поспешил переулками как можно дальше от этого места. А перед глазами у него так и мелькали
Не бывает такого? Конечно, не бывает…
Но точно так же, ещё две недели назад господи Загралов и о такой вот жизни бесправного бомжа, мог заявить с полной уверенность: не бывает! Тем более с ним – никогда!
И тем не менее…
Страх растворился в ночи, а мысли незаметно переключились на то, что случилось с ним в последний месяц. Память перетекла в иное время, когда он был полностью счастлив. Тогда он считал себя очень умным, рассудительным и дальновидным. Тогда он жил в уюте, покое и достатке, тогда он имел право брезговать струящимся в лицо дымом. Тогда он считал себя преуспевающим и стабильно востребованным специалистом…
Глава первая
БИОГРАФИЯ
Обычно человек в тридцать два года уже полностью формируется как личность, определяется в своей профессиональной пригодности и довольно ясно видит, куда его приведёт выбранная дорога в жизни. Иван Фёдорович Загралов, как ему казалось уже лет десять, тоже увидел, определился и сформировался. Чёткие моральные принципы, жёсткая политика невмешательства, умение хорошо учиться и много помнить, неприхотливость к предметам роскоши и отсутствие каких-либо желаний добиваться власти, жёстко обусловили его нишу в окружающем обществе.
И несколькими словами, эта ниша определялась так: крепкий середнячок. Или: инженерно-технический работник. По-другому: "белый воротничок", который понимает, что место начальника отдела ему, в лучшем случае, дадут за два месяца до ухода на пенсию. Но никаких обид на окружающих Борис Семенович не испытывал. Никакие чрезмерные амбиции на карьерной лестнице, ему не мешали спать. Никакие потоки зависти не кипятили у него желчь, когда он смотрел на роскошный джип своего соседа. Никакое возбуждение его не терзало при виде очаровательной блондинки в дорогой шубе. Никакие желания не давили ему на мозг при редком наблюдении величественных особняков или роскошных вилл на берегу моря. Всё это ему казалось чем-то далёким, его совершенно не касающимся и поэтому недостойным внимания.
Ну, блондинка! Ну, грудастая и губастая! И что? Ничем не лучше иных сотен таких же девиц, которых можно отыскать на страницах модных журналов, а то и увидеть во время оргий на порнографических сайтах. Зато сколько на неё надо потратить сил, средств, энергии чтобы убедиться в итоге короткой совместной жизни, что она тебя за скота последнего считает? Массу! Имелись десятки случаев из жизни окружающего электората в виде печальных примеров.
Что там дальше?.. Ну джип, стоящий миллионы! А счастья с него? Если сосед бледнеет только при виде бегущего рядом с его машиной мальчугана. Не говоря уже об иных трагедиях, связанным с наличием у тебя, ну очень дорогостоящей машины. Их можно перечислять часами…
Ну, вилла на берегу тёплого моря! Это уже как-то согревало… Но ещё в юности, удалось услышать и осознать какие огромные расходы идут на содержание подобных домов. И тогда Иван долго и с отвращением отплёвывался:
"Каков смысл тратиться на бассейн, в котором хозяин не купается
Вот три последних выражения, довольно точно выражали главное жизненное кредо Ивана. А уж на хлеб с маслом, да ещё и на икорку (пусть только на красную), сил и ума заработать хватит. А всё остальное: приходит с болью и переживаниями, зато и уходит без следа, но чаще всего со слезами. Так что стоит ли горбатиться и грызть ежедневно горло ближнему своему?
Вот господин Загралов и не грыз. А жил, пусть и довольно скромно, но в своё удовольствие.
Естественно, если уж быть до конца откровенным, многое ему в этом мире не нравилось. Очень многое. Список из несуразностей, несправедливостей, цинизма, подлостей и жестокостей получался очень и очень длинный. Но сознание уже давненько выработало иммунитет против множественных пунктов, отторгая их подспудно от ежедневного существования банальным вопросом-утверждением "А что я могу сделать…?!" На что чувство самосохранения сразу же и чётко заявляло в ответ: "Ни-че-го!" Ведь любая конфликтная ситуация могла перерасти в крупные неприятности, а то и катастрофу. Любая ссора могла довести до драки. И любой инцидент мог завершиться летальным концом. А сама жизнь, по чёткому определению, стоила дороже всего остального. Ради возможности видеть мир и вольно дышать полной грудью не следовало впутываться в неприятности.
В связи с подобными утверждениями, напрашивался иной вопрос: если человек не борется за справедливость, то наверняка у него и советь отсутствует полностью?
Но нет, с совестью у Ивана Фёдоровича всё было в полном порядке. Но вот вмешиваться он ни во что не собирался, действуя по принципу, глаза не видят, душа не болит. К примеру, если за углом слышится ругань, а то и звуки драки, то к той драке не то, что приближаться не следует, вообще за тот угол заглядывать не стоит!
Вот господин Загралов никуда, никогда не заглядывал… В герои он не рвался…
И, тем не менее, потерял всё! Кроме жизни, естественно. Ну и того жалкого мизера одежды, в котором ещё как-то можно было передвигаться по мокрому, холодному мартовскому городу.
Ещё месяц назад у него была жена, стабильная работа, две квартиры, и довольно неплохая, по меркам скромного буржуа машина. В одной, двухкомнатной квартире он с супругой жил, вторая, трёхкомнатная, выгодно сдавалась внаём. Подобным образом неплохо существовали многие владельцы недвижимости в столице. Причём существовали настолько неплохо, что попутно умудрялись отложить некие средства на "чёрный" день. Москвичи не гнушались подобным заработком, даже гордились им, совершенствовали его, холили, лелеяли и добавляли к нему новые красочные грани.
Вот одна из "граней" этого способа существования и оказалась тем переломным моментом, споткнувшись о который тридцатидвухлетний Иван Фёдорович стал нищим и бесправным бомжом. Хотя…, если смотреть правде в глаза, наверное в любом случае его доля определилась бы подобным образом. Одно следствие вытекало из другого, а вдуматься и рассмотреть надвигающуюся угрозу мешали наивность и принцип невмешательства.
Обе квартиры Загралова были на его имя. Одна ему досталась от деда по материнской линии, а вторую оставили ему родители, которые ещё десять лет назад уехали с какой-то дури в сибирскую тайгу и жили где-то недалеко от озера Байкал. Что-то им втемяшилось в голову, что именно там будет наилучшее место для выживания человека в условиях грядущих всепланетных катаклизмов.