Облака среди звезд

Клейтон Виктория

Гордыня! О чем он говорит? Я была готова кинуться ему на шею и никогда больше не отпускать.

— Так что же? — продолжал допытываться он. — Я знаю, что между вами с Арчи существует самая нежная дружба, да и Корделия уже пристроена. Но ведь мы с тобой тоже всегда были друзьями. С самого детства. Помнишь, как ты прибегала ко мне с разбитой коленкой, а я грозился, что отрежу тебе ногу?

Еще бы я не помнила! Каждое воспоминание, связанное с Рупертом, было вписано огненными буквами в скрижали моего детства.

— Я рисовал пунктирную линию на твоей ноге и доставал

перочинный ножик. А ты тут же прекращала плакать и начинала смеяться. Я любил всю вашу семью, но тебя — особенно. Ты была самая понятная из них, но при этом в тебе было больше ума и чувства, чем в них всех, вместе взятых. А сейчас ты стала самой красивой в семье.

— Не издевайся. Это неправда.

Руперт вздохнул:

— Как же тебя убедить? Кларисса — красивая женщина, и остальные девочки похожи на нее, но их красота, если можно так выразиться, общепринятая. А ты обладаешь куда большей притягательностью — полагаю, не только для меня, но и для многих других. Послушай, — продолжал он, — наверное, я не очень приятный тип. Но неужели мои недостатки настолько отвратительны? Что же я сделал такого, что ты хочешь покинуть мой дом? Я не хочу, чтобы ты сделалась несчастной. Мне нравится твое присутствие здесь. Когда ты сказала, что собираешься уезжать, я чуть было не устроил сцену. — Он усмехнулся. — Но уже тогда я был уверен… Я хотел… сказать тебе… — Внезапно его взгляд опять стал жестким. — Я совершенно не умею о таком говорить. Наверное, поэтому и люблю театр — там я могу выражать свои эмоции, не изменяя себе. Но, — он достал сигару из ящичка, повертел ее в пальцах и положил обратно, — до этого момента у меня не было случая по-настоящему испытать себя. Были одни женщины, с которыми мне хотелось переспать, потому что они были красивы, и другие, с которыми мне хотелось поговорить, потому что они были умны. Я отчаялся найти гармоничное соединение этих качеств в одной. Но ведь любовь — это что-то другое. Ты… так бескорыстна, у тебя такое острое чувство вины, и ты невероятно искренна. Но и всего этого еще недостаточно. Наверное, один человек любит другого за красоту, которую тот приносит в его мир. Китс был прав: Красота и Истина. Они неразделимы. Кто-то сказал, что даже самая теплая дружба никогда не станет даже самой прохладной любовью. Ты согласна?

Я покачала головой. Я вынашивала свою любовь к Руперту с тех давних времен, когда еще могла свистеть в дырочку от выпавшего переднего зуба.

— Я надеюсь, что нет, — продолжал он, — потому что… Посмотри на меня. Мне очень нравится твоя макушка, но сейчас я хочу видеть твое лицо. — Он взял меня за подбородок. Я зажмурилась, но слишком поздно. По щеке скатилась предательская слеза. — Что случилось? Я сделал тебе больно?

Мужчина, которого я любила, был полным идиотом.

Я набралась смелости и открыла глаза. Моя любовь была так велика, так огромна, что на мгновение мне показалось, будто между нами ударила молния.

— Хэрри! — Он обнял меня и прижал к себе. — Любимая!..

Секундой позже раздался страшный удар грома. Это была гроза. Снаружи послышался визг и крики разбегающихся гостей, по стеклу забарабанил ливень.

Дверь

отворилась.

— Пойдем сюда, — послышался голос Арчи. Я повернулась. — О, мы, кажется, не вовремя. — Он ретировался, уводя за собой своего спутника, но успел бросить через плечо: — Желаю успеха. В таких условиях вы рискуете состариться, прежде чем доведете дело до конца.

Руперт рассмеялся и крепче обнял меня.

— Я не могу заснуть в грозу. — В кабинет вошла Корделия, прижимая к себе Марка-Антония. — Можно, я посижу… О, черт! Руперт! Почему ты обнимаешься с Хэрриет? — Она застонала. — Я этого не переживу! Вы будете такими же, как Офелия с Чарлзом! Сладкие улыбочки, глубокие вздохи и неспособность думать о чем-нибудь, кроме секса.

— Именно так, — подтвердил Руперт, отпуская меня. — По крайней мере, за себя я ручаюсь. — Он крепко взял Корделию за плечо и развернул к двери. — А сейчас, моя дорогая Корделия, я прошу тебя спуститься вниз и успокоить собаку. Мы поговорим с тобой завтра.

— Черт побери! Все-таки ты сдался!

— Да. А теперь будь хорошей девочкой и иди отсюда.

Корделия удалилась, уже явно раздумывая о том, какие выгоды ей удастся извлечь из создавшейся ситуации.

— А теперь… — Руперт осмотрел меня с интересом. — Очень замысловатая конструкция. Но если во времена Елизаветы с этим как-то справлялись, я думаю, и у меня получится.

Я вновь услышала звук поворачивающегося в замке ключа, но на этот раз мне уже не казалось, что меня обманом взяли в плен. Напротив, я всем сердцем желала честно отбыть свой срок.

— …Я с ума схожу от тебя. Неужели ты не понимаешь, как счастливы мы могли бы быть, если бы ты выбросила из головы эту дурацкую историю с Джорджией?

— Возможно, — сказала я, отстраняясь, чтобы понять выражение его глаз. — Но проблема в том, что я не могу избавиться от навязчивой мысли: ты, такой красивый, очаровательный мужчина и, очевидно, очень талантливый актер… ты еще… — я набрала побольше воздуха в легкие, — по всей видимости, убийца.

Макс замер…

— Это шутка? — Он рассмеялся, мгновенно взяв себя в руки. — Дорогая, ты никогда не была склонна к глупым шуткам.

МОЙ МИР

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.