Облакайдеры(2004, 2006, 2008)
Шрифт:
Эти существа периодически к осени появлялись неизвестно откуда. Вроде, как нагулялись летом, и пришли на зимние квартиры. Тараканов приходилось встречать атакой химикатов, комбатов в коробочках еще не было…
Мартин прошел по квартире, но больше всего его манил уютный разложенный диван.
Что сказать? Секс сто процентный, мы подходили друг другу по всем параметрам.
Лучше бывает или нет? Но откуда не возьмись два шикарных таракана, шальных от ядохимикатов выползли перед глазами, может, и у них был свой прощальный тараканий секс? После этих шальных тараканов, больше я и Мартин не встречались, в сексе. Отношения на работе были чисто
В ноябре явился Осип от северного костра. Одежда его пахла полугодовым костром, запах стоял в квартире, от его визита невыносимый: вещи были грязнее грязи. Осип занял у кого-то деньги, и явился запыленный и загрязненный. Ужас охватывал при взгляде, на некогда красивого мужчину. Осип лег в ванну и мокнул часа два. Это он умел. Ванну наливал под завязку, в верхнее отверстие вставлял пятку и мок… отмылся. Из ванны появился совершенно другой мужчина, с длинными волосами, необыкновенно худой, но довольный жизнью. Все привезенные им вещи, постепенно я выбросила. Сразу он их не дал выкинуть. Полгода Осип лежал дома.
Из дома вышел два раза и несколько раз помыл голову, пожалуй, и все его дела. Но он очень полюбил смотреть ночные фильмы и лезть с сексуальным настроением ко мне.
Тараканы иногда проскакивали по кухне, особенно ночью. Я им насыпала борной кислоты, они по ней бегали хоть бы хны, других ядов Осип дома не выносил. Как-то позвонил Глеб, надо было встретиться по поводу… Потом позвонил Платон Иванович.
Осип ревниво слушал мой разговор с начальником. Еще ночью позвонил Мартин, и стал уверять Осипа, что я его женщина. Осип послушал, послушал да и уехал через полгода. Под рождество всех донимают по телевизору словами:
– Во имя отца и сына и святого духа…
Мне всегда казалось, что святой дух – это про мой образ жизни.
Дом Мартина стоял в ста метрах от фирмы. В обед у меня всегда была привычка выходить на улицу и гулять, моя дорога неизбежно проходила мимо его дома, именно за его домом находился, любимый много лет пруд. К этому пруду я приходила с любой фирмы, где работала во время обеда. Когда-то на пруду были лебеди: белые, черные.
Плавал на цепи домик для лебедей, времена изменились и по воде бегали одни водомерки, но смотреть на воду привычка осталась.
Если мне хотелось видеть Мартина, то за этим желанием, очень часто, следовало испорченное настроение. Он считал, что встречи со мной для него небезопасны, за долгие годы общения он чуял, когда со мной можно говорить, а когда нет. Он боялся меня, и хотел видеть, и нет. Один раз я видела, как он со своим дальним родственником грузил в машину коробки с товаром, и подошла к ним. Мы договорились, что в субботний день они провезут меня по своему торговому маршруту. У себя дома я была одна, и одиночество мне слегка надоело.
В субботу я дождалась их машины недалеко от дома, села на заднее сидение, а два мужчины на передние сидения.
На трудных участках дороги за руль садился родственник Мартина. Так мы объехали его торговые точки, да инженер стал посредником в торговле. Наградой за такую поездку было озеро, совсем небольшое озеро с островом. Мужчины пошли плавать, а я в воду не пошла. После купания они достали ружье и устроили стрельбу, да такую интенсивную, что подошли люди узнать, а что это за выстрелы. Мужчины развлекались стрельбой из ружья, а я наблюдала за их шалостью, ружье было дорогим, но куплено для сына родственника, вот в чем была шутка. Поездки мне хватило надолго, и Мартина
Земная благодать окружала меня со всех сторон, кроме одной. А где солнце не светило? В моей душе солнце не светило, душа летела в космические просторы, где почки на деревьях не распускаются.
Зачем мне сдался алюминиевый космос? Начинка облакайдера, – это приборы, спрятанные в герметичных алюминиевых кружках. А где нужны такие кружки? В лесу у костра, значит я на земле, аксиома жизни и настроения доказана. Кому доказано?
Паршивое настроение не соответствовало весеннему настроению земли. Следовательно, пора уходить в подкорку сознания, в темноту своих мыслей.
Алюминиевый прибор стоял передо мной на столе, он уже совсем сформировался несколько лет назад, в чужих мозгах, да так и не заработал, теперь это чудище земное надо было переделать так, чтобы оно заработало в космических просторах, и работало до тех пор, пока будет в космосе космический корабль. Прибор отвечал за внутреннее, воздушное пространство корабля.
Сложный приборчик, многофункциональный. Почему у прежних разработчиков прибор не заработал? Вот он стоит и не дышит, не работает, он не доработан. Автор этой разработки некто А…, одним словом он давно лежит в земле, не смог разработать космический прибор для облакайдера, и его душа тут же, личной персоной посетила космос. Его убрали за невыполненное космическое задание. Кто убрал? Это вопрос не моей компетенции.
Рядом со мной сидел еще совсем недавно некий Б…, окончивший институт с красным дипломом. Он разрабатывал этот прибор с предшественником А… Его имя в данный момент украшает институт золотыми буквами и его скромную могилу. Спился мужчина, и красный диплом ему не помог. После смерти своего друга А… он стал пить в обед джин с тоником. На работе этот запах кажется омерзительным, он не соответствует рабочей обстановке. И однажды он стал пить в день по бутылке водки, без закуски, через пару недель он умер. Значит, А и Б, умерли за этот прибор, а он треклятый стоит и не дышит, не мигает своими светодиодами, не замеряет положенные параметры. А и Б, умерли, мне осталась буква 'и'. От таких дум прибор не заработает, и настроение не поднимется, не смотря на почки на деревьях, которые с моего рабочего места не видны. Прибор такой сложности в одиночку не разрабатывают, я не одна, нас двое: Я и Он. От нас зависит дыхание этого прибора и космонавтов в космосе…
Я перелистала конструкторскую документацию, оставшуюся на этот прибор, отобрала то, что можно использовать в новой версии. Чертежи были выполнены на компьютере, но по ним чувствовалось, что они еще сыроватые, но некоторые вполне можно было использовать для дальнейшей работы. Я склонилась над собственной прорисовкой, сложного узла прибора, который надо было заставить выполнять свои функции.
Гремя ключами, в комнату ворвался Глеб, это он второй ум данного прибора, в новой версии. По внешнему виду Глеба, ни один человек не догадается, что именно его мозг стоит дорого, его вечно обтрепанные джинсы, говорили о его безразличии к своему внешнему виду.