Область личного счастья. Книга 1

Правдин Лев Николаевич

На попутной машине он поехал в лес. До обеда пробыл на делянках и лесной бирже.

Шоферы, приезжая на биржу, жаловались, что на лесозаводе машины задерживаются под разгрузкой. Виталий Осипович поехал на завод. Действительно, у третьей пилорамы стояли две машины. Одна разгружалась, другая ждала очереди. Пилостав — маленький сморщенный человек — суетливо объяснил Корневу, в чем дело. Первая и вторая пилорамы завалены лесом, к четвертой дорога настолько разбита, что шоферы не рискуют сворачивать на нее. Ремонтировать дорогу

некому. Когда нет погрузки, грузчики за отдельную плату ремонтируют дороги.

— А сегодня подали тридцать вагонов, пришлось снимать людей с дороги и направлять на погрузку. Не хватает рабочих.

— Где завбиржей?

— На погрузке.

Корнев распорядился весь лес направлять на погрузку. И посоветовал остановить пилы на час и исправить дорогу.

— А шпалорезку тоже остановить? Там срочный заказ на переводный брус. Шпальник плохо везут или нет в лесу шпальннка?

Сказав, что шпальник есть на лесном складе, что надо с вечера давать заявку на материал, а шпалорезки ни в коем случае не останавливать, Виталий Осипович пошел по линии узкоколейки к месту погрузки.

Отсюда лес шел на запад, в освобожденные районы. Кругляк, шпалы, брусья, доски, сноса шпалы, шпалы и шпалы нескончаемым потоком идут на запад.

На железнодорожной ветке, протянувшейся через всю биржу, стояла вереница вагонов. Здесь были и открытые платформы, и громадные пульманы, и угольные гондолы — все, в чем можно было возить, подавалось на биржу.

Грузили шпалы. Двое «наливали»: подхватив из штабеля тяжелую шпалу, они опускали ее на плечо грузчика, тот нес ее по шатким сходням и с грохотом бросал в вагоны.

Круглый лес — огромные сосновые кряжи, баланы, как называли их тут, — накатывали по длинным покатам на платформы.

Неторопливо шла работа. Несколько человек сидели у костра — перекур. Корнев подошел к ним. Один из грузчиков — высокий, худой, в черной с зелеными кантами фуражке, отодвинулся, давая место техноруку.

Он присел к костру. Грузчики молчали. Чтобы начать разговор, Корнев спросил;

— Как дела?

На что один из них односложно ответил:

— Да так.

— Дела наши все на виду, — пояснил тот, который дал Корневу место у костра, — не блестят у нас дела.

Выяснилось, что положение и в самом деле не блестящее. Люди работают уже вторые сутки, а на станции еще пятнадцать вагонов дожидаются. Вся работа идет насмарку. Леса много, вагонов много, а людей не хватает.

Огромная площадь лесобиржи завалена лесом. Вдоль железнодорожной ветки тянулись нескончаемые штабеля круглого леса, шпал, бруса. Отдельно высятся пиломатериалы: доски всех сортов и размеров аккуратно сложены огромными кубами, блистая нежными желтовато-розовыми оттенками свежей древесины. Штабеля образуют целые улицы и кварталы. А лесозавод выбрасывает все новые и новые партии досок, шпал, брусьев, и все это лежит на бирже, ждет отгрузки.

— Да,

незавидные дела.

— Где Логунов? — спросил Виталий Осипович.

— Да где ж ему быть? Тут ходит. Биржа-то что город, только трамваев нету, — лениво отозвался один из грузчиков.

Его перебил другой, высокий:

— А ты языком-то не шлепай. Вон он, Логунов, по шпалам лазит.

Поднявшись во весь свой рост, высокий зычно крикнул:

— Логунов!..

Заведующий биржей Логунов стоял на платформе, высоко груженной шпалами. В голубом небе четко рисовалась его широкая фигура. Услыхав, что его зовут, он не спеша спустился вниз и неторопливой походкой, переваливаясь на коротких ногах, подошел к костру.

Он был небольшого роста, но чрезмерно широк в плечах. Сколько ему лет — определить невозможно: может быть, сорок, а может быть, и все восемьдесят. На лице, задубленном морозами, немного морщин, седые жесткие волосы бороды топорщатся во все стороны, как на еже. Глазки быстрые и блестящие под редкими седыми бровями.

Он подал Корневу узластую, похожую на цепкое корневище руку и вместо приветствия звонко закричал:

— Вы что же, начальник, куда глядите? Народу-то нет. Грузить кто будет?

— Надо было раньше подумать об этом, — раздраженно перебил Виталий Осипович.

— Раньше? Раньше погрузки такой не было. Это мартовский план. Чего всю зиму грузили? 10–15 вагонов в сутки. А сейчас — пятьдесят, да и то мало… Тут одной головой ничего не придумаешь.

— Кабы баланы-то сверху катать, — сплюнув в костер, вставил свое слово пожилой грузчик, — а то ведь в гору! Сколько в нем пудов-то?

— Иной балан всей бригадой вкатываешь, — добавил другой.

Корнев живо обернулся к грузчикам:

— А что, если в самом деле сверху вниз? Вот с этого штабеля по лагам. А?

Все посмотрели на штабель. Пожилой усмехнулся.

— А на штабель-то их кто закатит? Опять мы. Нет, здесь, если хотите знать, без машин нельзя. Это не работы, а позорный факт. Один вагон полдня грузим.

Он сплюнул в огонь и скомандовал: «Пошли, ребята!» Встал и направился к вагону. За ним дружно поднялись грузчики.

Поговорив с заведующим биржей, Виталий Осипович повторил свое приказание о ремонте дорог и спросил, давно ли он здесь работает. Оказалось, давно.

— У меня есть одно предложение, — подумав, сказал Корнев. — Грузчики правильно подсказали. Дело вот в чем…

Он присел на корточки и на сыром предвесеннем снегу начертил несколько линий.

— Ага. Эстакада, — сразу понял заведующий биржей, присаживаясь напротив.

Потом оба поднялись и принялись обсуждать, какой должна быть эстакада.

— Это дело стоящее, — горячился Логунов, — и давай ты, Виталий Осипович, скорее все рассчитывай! Такую погрузку на горбу не поднимешь. Не старые времена, чтобы горбом гордиться. Медведь здоров, а что толку…