Области тьмы
Шрифт:
На беглый взгляд всё именно так и было. С того места, где я стоял, виднелись О’Лирис, Хэнниган, и ресторан под названием «Кафе Октябрьской Революции».
Линден-Тауэр оказался многоэтажкой из красного кирпича, одной из многих, построенных за последние двадцать- двадцать пять лет в этой части города. Их монолитная сущность бесспорно доминировала над местностью, и Линден-Тауэр, как почти все они, был громаден, страшен и холоден.
Вернон Гант жил на семнадцатом этаже.
Я перешёл через Первую-авеню, и по площади двинулся к большим крутящимся дверям главного входа. Кажется, люди всё время входят
Я прошёл мимо конторки портье в центре фойе и повернул налево к лифтам. Там уже стояли люди, но всего было восемь лифтов, по четыре с каждой стороны, так что никому не приходится ждать подолгу. Лифт тренькнул, двери открылись, и вышли три человека. Шестеро нас ломанулось внутрь. Мы нажали на нужные этажи, и я заметил, что, кроме меня, никто не едет выше пятнадцатого.
Судя по тем, кого я видел заходящими в здание, и по представителям, стоящим вокруг меня в кабине, обитатели Линден-Тауэр являли собой пёстрое зрелище. Часть квартир давным-давно была сдана по фиксированной цене, конечно, но потом многие помещения ушли в субаренду по заоблачным ценам, так что социальные слои здесь хорошо перемешались.
Я вылез на семнадцатом этаже. Снова посмотрел на визитку Вернона и принялся за поиски его квартиры. Она нашлась в конце коридора и налево за угол, третья дверь справа. По дороге я никого не встретил.
Я постоял под дверью и нажал на звонок. Я не подумал о том, что я ему скажу, если он откроет, и ещё меньше, что буду делать, если не откроет, но стоя там, я понял, до чего же напуган.
Я услышал шум внутри, а потом щелчок замка. Вернон наверно увидел в глазок, что это я, потому что я услышал его голос прежде, чем дверь открылась:
— Бля, стремительно ты примчался.
К его появлению я натянул улыбку, но она опала, едва я его увидел. Он стоял передо мной в одних семейных трусах. Под глазом у него красовался смачный бланш, и синяки по всей левой стороне лица. Губа была порезана и распухла, а правая рука перевязана.
— Что слу…
— Не спрашивай.
Оставив дверь открытой, Вернон развернулся и левой рукой махнул мне заходить. Я вошёл, осторожно закрыл дверь и пошёл за ним по узкому коридору в широкую комнату. Оттуда открывался шикарный вид — но в Манхэттене фактически где угодно на семнадцатом этаже открывается шикарный вид. Окно выходило на юг, и в нём блеск и нищета города сливались в равных пропорциях.
Вернон шлёпнулся на длинный Г-образный кожаный диван. Я почувствовал себя крайне неуютно, мне было сложно смотреть прямо на него, и я начал рассматривать комнату.
Учитывая её размеры, мебели было негусто. Немного старья, вроде антикварного бюро, пары кресел в стиле королевы Анны, стандартная лампа. Современного тоже хватало: чёрный кожаный диван, обеденный стол из тонированного стекла, пустая железная подставка под вино. Но и эклектикой тоже не пахло, потому что здесь не было порядка или системы. Я знал, что Вернон в своё время глубоко погрузился в тему мебели и даже собирал «образцы», но обстановка здесь напоминала о человеке, который забросил коллекционирование, когда энтузиазм угас. Странные и несоответствующие
Я стоял в центре комнаты, рассмотрев всё, что можно было видеть. Потом в молчании посмотрел на Вернона, не зная, с чего начать — но в конце концов он сам заговорил. Несмотря на мученическое выражение лица и жуткие перемены в чертах лица, в его обычно ярко-зелёных глазах и высоких скулах, он выдавил из себя улыбку и сказал:
— Ну что, Эдди, похоже, ты всё-таки заинтересовался.
— Да… Это было потрясающе. Я хочу сказать… на самом деле.
Я выпалил эти слова как школьник, которого я с таким сарказмом упоминал вчера, тот самый, что искал свою первую дозу, а теперь пришёл за новой.
— А я тебе что говорил?
Я покивал, а потом, не в состоянии продолжать разговор, не обращая внимания на его состояние, сказал:
— Вернон, так что с тобой стряслось?
— А сам как думаешь? Подрался.
— С кем?
— Поверь мне, тебе не захочется знать. Я помолчал.
Может, мне и правда не захочется знать.
На самом деле, думая об этом, я решил, что он прав, я не хочу знать. Мало того, я начал злиться — я испугался, что у отмудоханного Вернона не получилось затовариться.
— Эдди, сядь, — сказал он. — Расслабься, расскажи, как оно было.
Я сел на другой край дивана, устроился поудобнее и рассказал ему всё. Причин хранить тайну у меня не было. Когда я закончил, он сказал:
— Да, всё как и положено. Я тут же ответил:
— В каком смысле?
— Ну, именно так оно и действует. Таблетка не сделает тебя умным, если ты не был умным до неё.
— Ты говоришь, это стимулятор ума?
— Не совсем. Вокруг стимуляторов ума было много шума — ну ты знаешь, стимуляция познавательной деятельности, развитие быстрых психических рефлексов, такие дела — но по большей части то, что мы называем стимуляторами ума, это простые пищевые добавки, искусственное питание, аминокислоты, такие всякие штуки — творческие витамины, если тебе так больше нравится. То, что ты принял, это был творческий наркотик. Я хочу сказать, чтобы просидеть всю ночь и прочитать четыре книги, надо загрузиться аминокислотами по уши, так? Я кивнул.
Вернон, похоже, наслаждался.
А лично я нет. Я был на грани и хотел, чтобы он кончил гнать и просто рассказал, что знает.
— Как он называется? — приступил я к расспросам.
— Уличного имени у него пока нет, это потому, что пока у него нет уличной истории — кстати, мы планируем пока так всё и оставить. Ребята с кухни хотят, чтобы он пока побыл неброским и анонимным. Они называют его МДТ-48.
Ребята с кухни?
— А на кого ты работаешь? — спросил я. — Ты говорил, что консультируешь какую-то фармацевтическую компанию?
На этих словах Вернон прижал руку к лицу и подержал так. Втянул воздух через зубы, потом издал низкий стон.
— Бля, как больно-то.
Я наклонился вперёд. Что мне делать — предложить ему принести льда в полотенце, вызвать доктора? Я подождал. Слышал ли он мой вопрос? Будет ли нетактично повторить его?
Прошло секунд пятнадцать, и Вернон опустил руку.
— Эдди, — сказал он в конце концов, до сих пор дёргаясь, — я не могу ответить на твой вопрос. Уверен, ты поймёшь меня.