Облепиховый чай
Шрифт:
И каждый новый город был сражён
Смертельным танцем пуль, смолы и серы.
…Наш маленький невидимый отряд —
Ослепшие от света самолёты.
В излучинах седого сентября
Я стала штурманом, ты был ночным пилотом.
Мы для врагов – что неизвестный яд
В холодной песне первого полёта.
«К звезде!» – звучит приказ с клочка земли,
Не тронутого сброшенным снарядом.
И снова карты: «К1! Е3!»
Летает смерть
Что слышен каждый вздох ее и вскрик.
И плачет осень под железным градом.
За чёрной тенью не видать беды —
Я слышу голос твой: «Держи машину!»
И тишина… Потеря высоты,
И выстрел в темноте – и снова мимо!
Шепчу тебе: «Пожалуйста, дыши!»
Снижаюсь – но уходит жизнь незримо.
…А говорят, что нежность на войне
Теряется, как раненая птица.
Наш самолёт, что прошлогодний снег,
Упал, сгорая в отблесках зарницы,
А я стреляла, плача, как во сне,
Не забывая о тебе молиться,
Чтоб обошла тебя слепая смерть,
Чтоб ты из бессознанья возвратился,
Ты умирал, а я шептала: «Нет»,
Тебя целуя в длинные ресницы.
…А говорят, что нежность на войне
Забыта и уже не повторится.
Сентябрь, как водится, дождём прошелестел,
А белый стал невыразимо алым.
На том же месте через сотню лет
Тебя я снова за руку держала.
И падал снег.
И лился мягкий свет.
И смерти нет.
Как нас с тобой не стало.
23.09.2017
Амелии Эрхарт
Под крылом твоего самолёта вздыхает Атлантика,
Впереди – только вера, свобода и соль на щеках.
…Я пишу твоё имя мелком на страницах галактики,
Ты летишь, рыжим пламенем тая в живых облаках.
Этот мир, и чернильное небо, и ветер неистовый —
Всё в ладонях твоих, как штурвал, что поди удержи.
Ты – безумие,
Верность,
Отчаянье,
Вечность
И истина,
Говорят, в твоих венах разреженный воздух бежит.
Твой крылатый маяк самой яркой звездой зажигается,
Дотянуть до Европы – пусть даже на левом крыле.
А в руках океана – рассветное солнце качается,
Когда ты прикасаешься к бледной от страха земле.
Через тысячу лет – вся планета покроется инеем,
В синеве поднебесья останется сердце и лёд.
Но Атлантика спит, шелестя твоим северным именем,
И над тёмной водой неизменно летит самолёт.
08.08.2017
* Амелия Эрхарт –
На приборной панели живые секунды светятся,
Точно звёзды на иссиня-розовом небе зимой.
…Помню, в детстве мечтала я вырасти жёлтым месяцем,
Освещать людям путь в темноте по дороге домой.
Только стала я, точно отец, белоснежной лётчицей,
И луна мне явилась сестрой в синеглазом краю.
…Это верное небо, как жизнь, никогда не кончится,
Если ты отдала ему сердце и душу свою.
На Земле остаются огни полосы посадочной,
Впереди – серебристые нити сплетают дожди.
…Я храню на груди твои письма, мой друг загадочный,
Ты на взлётной площадке меня поутру подожди,
И мы вместе отправимся к облаку сизо-нежному,
И огарок надежды в руках превратится в свечу.
Говорят, что любовь в небесах, словно шторм, мятежная,
Я дрожу почему-то, прильнув к дорогому плечу.
…На запястье нечаянный шрам серебрится месяцем,
На штурвале – квартет из сплетённых в волнении рук.
Обручённые небом когда-нибудь точно встретятся,
Самолётным пунктиром рисуя дорогу на юг.
05.10.2017
Сент-Экс не погиб, он просто не вернулся из полёта.
Сент-Экс не погиб, он вчера не вернулся из боя.
Ушедший на небе навек остаётся живым.
…Когда ты коснулся крылом штормового прибоя,
Я тёплой ладонью касалась зелёной травы
В родном Аннеси. Я ждала твоего самолёта,
Как верной приметы конца ненавистной войны.
Бумажный журавль в окровавленном сорок четвёртом
Остался в руках как свидетель ночей тишины,
Что мы проводили вдвоём у озябшего моря,
Забытых, как тень, на излёте семнадцати нот.
…Так просто – за день до войны стать своим же героем.
Так больно – погибнуть за шаг до знакомых ворот.
Холодной водой обжигают горячие руки
Послушные волны, хранящие твой самолёт.
…Я верю в любовь, но не верю ни в смерть, ни в разлуку,
Я помню до метра твой каждый военный полёт.
И каждой весной под окном распускаются розы —
Не зная о том, что твой Лайтнинг был с воздуха сбит.
Мне слышится тихая песня сквозь ветер и слёзы:
«Сент-Экс не погиб.
Не погиб.