«Облетели цветы, догорели огни»
Шрифт:
Он вспомнил о том, как в первый раз встретил её в магазине, и тогда на её волосах была приколота такая же яркая роза, как потом он уехал и долго весь вечер и целый следующий день думал об этом цветке. Рассказал он и о том, как час тому назад, сгорая от нетерпения увидеться с нею, он заехал в их магазин, купил ненужный ему букет цветов и ушёл разочарованным. Понизив голос до тихих вкрадчивых ноток, он говорил ей о том, как изумлён был, встретив её здесь, за этим столом, среди цветов, с красным цветком на пышных локонах…
— Вы знаете, — продолжал он, — за всю свою короткую жизнь цветы только раз расцветают!
Девушка слушала его и ничего не понимала, и только последняя фраза молодого человека ещё больше смутила её.
Он смолк и поднял глаза. Он видел, как с лица девушки сбежало суровое выражение, она улыбнулась, взглянула на него, вспыхнула и разом побледнела. Она опустила ресницы. Он нежно взял её за руки и потянул к себе через стол. Она выпрямилась и вскрикнула… Он был уже около неё. Он нежно обнимал её за талию, целовал её, снова вспыхнувшие щёки, горящими губами припадал к её трепетным губам и ловил взгляд её тёмных лучистых глаз… Голова её опустилась, руки похолодели. Он двинулся вправо к двери, и она подалась за ним, слабая, трепещущая и опьянённая ароматом цветов и его горячими поцелуями…
Утром бледный свет едва пробивался сквозь тюлевые занавески, и в обширном зале с золочёными стульями было пустынно и неуютно. На столах стояли вазы с цветами, тут же на белой, но теперь помятой и залитой вином, скатерти стояли тарелки с объедками, запачканные вилки и ножи, и бокалы, и рюмки с недопитым вином. В воздухе носился какой-то смрад, затхлый и удушливый.
Вчера здесь было много гостей, вчера здесь много говорили, смеялись, пили и ели… В соседней комнате гремела музыка, и там долго и много танцевали. По паркету кружились красивые и нарядно одетые кавалеры и дамы, в нестройный хор мешались возгласы, говор и смех, и бряцанье шпор…
Здесь, в этой обширной комнате, собирались усталые, запыхавшиеся и потные танцоры, утоляли жар прохладительными напитками, заедали весёлую речь вкусными фруктами, пили вино, говорили тосты и снова пили, и слышался звон хрусталя!..
В третьем часу сели ужинать. «Он» сидел около тёмной вазы с белыми чистыми цветами. Рядом с ним сидела блондинка, с пышными белокурыми локонами волос, в которые были вплетены цветы, гирлянды цветов украшали и её полуобнажённую грудь и нарядное платье. Они оба были веселы, не успевали отвечать на приветствия гостей, не успевали им улыбаться… Когда их, виновников торжества, оставляли в покое, он отдавался самому себе, вспоминал то, что произошло в этой комнате сегодня днём, — и сердце его билось тревожнее, и в вазах с цветами он искал красный цветок… Он посмотрел на свою соседку и только теперь, казалось, рассмотрел её. Впрочем, он знал и раньше, что она не так интересна как теперь, когда, при ярком освещении в атмосфере праздника, среди нарядных туалетов и урод кажется красивым. Любил ли он её? И на этот вопрос он затруднился бы ответить. Он часто встречался с нею в обществе, видел, что её, богатую и знатную, сопровождает постоянное внимание его товарищей, родных и многочисленных знакомых. Многие почему-то
И вот, вся комедия кончена, они связаны. Их вдвоём все теперь только и замечают, их даже посадили рядом! «Какое мещанство!» — подумал он и посмотрел на мать и на дядю, который, приняв близкое участие в торжестве, непременным условием поставил, чтобы весь церемониал свадьбы проделался по обычаям старины. И ему порою казалось, что всё сделалось так, как хотели и этот почтенный заслуженный дядюшка и мать: захотели они — и ему понравилась она, теперь его молодая жена, и были минуты, когда он уверял себя, что полюбил её, даже больше — любит её давно… Но вот гости разъехались, и они остались вдвоём, и ему показалось, что только в этот момент он и разгадал загадку, какую задала ему судьба.
Утром он проснулся рано с какой-то тупой болью в голове. В спальне стоял сумрак, благодаря тяжёлым портьерам на окнах, как в склепе было темно и душно и под штофным балдахином над их постелью… В сумраке он рассмотрел «её» тонкую фигуру под атласным одеялом: голова её, всё ещё украшенная цветами, была закинута за край подушки, одна рука была вытянута вдоль бедра, а другой она как будто старалась схватить что-то. Он словно испугался этого жеста, отошёл от постели и накинул на себя халат.
В кабинете, куда он вышел, было светло. Он закурил сигару и хотел было опуститься на оттоманку, но потом быстро переменил своё решение. Он точно с испугом посмотрел на эту оттоманку, где теперь лежал лиф роскошного венчального платья жены, вспомнил, что это он вчера положил его здесь, когда они были вдвоём… В памяти всплывали подробности их первого свидания наедине, но он словно старался отогнать эти воспоминания, и в этом помогала та же память.
Ему припоминалась их большая гостиная, озарённая дневным светом, в углу белели под скатертями столы, составленные покоем, на них вазы с цветами; припоминалась ему и Надя с красной розой в прядях волос… Потом она так беспомощно склонилась ему на плечо, и он целовал её, а она отвечала жгучими поцелуями…
Он вышел в гостиную и осмотрелся. Неуютной показалась она ему в полумраке, неприбранная и с тяжёлым удушливым воздухом. Он прошёл мимо столов, беззвучно ступая мягкими туфлями, подошёл к одному из окон и, откинув тяжёлую драпировку, опустился в кресло. Тюлевая занавесь застилала от него свет дня, и он с сердцем отдёрнул её в сторону.
Полоса света, немного ярче общего фона, лежавшего на полу и на обстановке комнаты, вползла в окно и упала на стол с вазами, где всё ещё пестрели цветы… Ночью здесь так много было людей; они говорили, смеялись, поглотили весь чистый воздух, и, разъехавшись по домам, развезли с собою запах цветов — и они увяли и склонили красивые головки…
Он посмотрел на цветы. Поблекшие, при скудном свете сумрачного дня, они перестали казаться ему красивыми, и он отвернулся и посмотрел в окно. Прямо виднелись ряды окон домов на противоположной стороне улицы, над кровлями висело туманное хмурое небо…
1904