Облик Огня

Липарк Михаил

В ладони у чародейки засверкал перстень, на котором медведь разевал свою пасть и оголял свои белоснежные клыки. Между челюстей у него пульсировала маленькая магическая сфера, которая тут же исчезла, когда странник попытался дотронуться до нее, и появилась вновь, когда он бросил эту затею.

– А теперь пора спать, медведь. Завтра рано выдвигаться в путь, – чародейка отвернулась к лесу и уснула.

«Похоже, это произошло здесь. О, да. Несомненно. Пусть поляна и успела с тех пор прорасти новым зеленым ковром и покрыться белоснежным одеялом несчетное количество раз, но я до сих пор могу представить себе их первый разговор. Именно во время него они и зачали свой нерушимый союз и позволили через какое-то время ему появиться на свет.

Я настолько взбудоражен этим, что даже чувствуя под спиной холодную кору стоящего позади дерева и улавливая звуки какого-то дикого животного в глуши недалеко отсюда, не могу перестать писать, хотя прекрасно понимаю, что свет – это то, что, несомненно, накличет на меня беду. Обиднее всего бы было оставить вас без продолжения этой истории и на растерзание вашим же мыслям, но я буду снисходителен и не позволю ни чему на этом свете лишить вас удовольствия. Сегодня я удостоверился, что мои источники осведомлены корректной и актуальной информацией и пусть древко стрелы сгнило столько же раз, сколько на небе звезд, но заржавевший наконечник все-таки подтверждает каждое слово моих информаторов. Я не могу остановить свой смех и слезы, льющиеся из глаз. Подумать только, это ж могла в голову прийти идея накормить мага воды крольчатиной. А она? Тоже хороша. Никогда в жизни ее желудок не справлялся с пищей подобного рода и тут должен был начать? Нет-нет. Ее дыхание в присутствии странника изначально было неровным и робким, пусть и сама она этого так никогда и не признала».

Заметки чужеземца, найденные в окрестностях Дастгарда.

Глава 3

Аард был вторым по величине городом в Дордонии после Дастгарда. Также, как и столица южного королевства, Аард имел порт, выходящий прямиком в Солнечное Море, откуда торговые суда возили в Творс – соседнюю империю, расположенную на западе, на полуострове – вино, фрукты, пряности, мебель, но чаще всего предметы текстильной промышленности – постельное белье, предметы одежды, парусину, шелк, хлопок, парчу и другой материал, из которого в Броосе, Тирэсе, Опанэсе, Якосе и Палатонесе шили все от занавесок до шатров. Взамен же, кроме трюмов, набитых золотом, аардские купцы привозили в Аард другие металлы, которыми была богата западная империя – медь, железо, свинец и олово. Удачно наладив торговлю с Творсом, за спиной у короля Дордонии, несмотря на непрекращающиеся политические конфликты между югом и западом севера Неймерии, Аард впоследствии перепродавал имперские ресурсы в три, в лучшем случае, в два раза дороже по всему северу материка, оставляя значительную и самую качественную часть себе и даже Рогар Вековечный, не мог повлиять на сложившуюся ситуацию, боясь вовсе потерять источник полезных ископаемых.

– Аард, неофициально, самый богатый город Дордонии, причем за счет личных ресурсов, а не королевской казны, в которой, наверняка, не осталось и ломаного сетима, – гордо заявил купец в синей раскроенной замысловатыми узорами длинной шелковой тунике, пока Ноэми и Сарвилл разглядывали странные безделушки, расставленные на прилавке. – Отличный выбор, госпожа. Черепаха, что вы держите в руках, была найдена в желудке пойманной рыбаками черной акулы. Эксперты заключили, что эта черепашка окаменела на дне Солнечного Моря во время последней долгой зимы несколько сотен лет назад от тоски по теплу и солнечному свету. Она, несомненно, принесет вам удачу, семейное благополучие и здоровых детишек. Если вы приложите ее к уху, то непременно услышите те же звуки, что слышало это прекрасное создание в последние часы пребывания в этом жестоком мире.

Чародейка поморщила нос.

– И, конечно же, у вас есть бумага с заключением этих, как вы выразились, «экспертов», господин купец? – с ухмылкой спросила Ноэми.

– Конечно, дайте мне пару минут, и я непременно ее найду, – ответил он и начал неспеша рыться в баулах с товаром, показательно перекладывая диковинные предметы из одного мешка в другой. – Вы уже побывали в нашем знаменитом цирке? Готов поклясться, такого величественного сооружения вы не увидите больше

нигде во всей Неймерии! Говорят, это здание было построено эльфами еще до вторжения людей на материк. Остроухие поклонялись там какой-то из своих богинь. По самым скромным подсчетам под куполом может вместиться тысяча триста двадцать один человек!

– Интересно, – Сарвилл потряс миниатюру белого единорога, внутри которого звенело так, будто несколько бусинок случайно попало внутрь, когда скульптор лепил очередного «белого единорога, который только родился и сразу окоченел, потому что увидел людей с жестокими и холодными сердцами», – из каких соображений кто-то решил посчитать точное количество мест вокруг манежа?

– Что, простите? – купец поднял брови, неуверенно натянув кончики губ.

– Я говорю, наверняка тот, кто считал количество мест в цирке, страдал бессонницей и делал это только для того, чтобы скорее заснуть.

Купец поправил громоздкий медный медальон, висевший у него на шее, растягивающий широкую серебряную цепь до предела и в жалком подобии искренней улыбки скривил лицо, не поняв юмора своего вероятного покупателя.

– Ну, так как? – наконец произнес он. – Будете брать только черепаху или что-то еще?

– Мы вернемся за ней позже. – Ноэми положила фигурку на место, и они со спутником двинулись вдоль рынка под выкрикивание обещаний купца сделать немыслимую скидку, если они сдержат свое обещание.

Рынок находился столь недалеко от берега, что даже ночью, когда все купцы замолкали, давая передохнуть голосовым связкам перед следующим насыщенным днем, а запах тухнущей рыбы разносился по городу, рыночную площадь накрывал беспокойный шум прибоя. Отсюда можно было увидеть купол цирка, который так красочно описывал купец, верхушку очередного храма Касандры, полуразрушенные башни замка Тольд, в котором сменялись правители Дордонии за несколько поколений до правления короля Рогара и до переезда королевской семьи в Дастгард. Ныне же в замке Тольд селился барон Ноген и его братья – Намус и Чариз. Над двухэтажными каменными домами, плотно пристроенными друг к другу по всему Аарду, чуть в стороне от берега, возвышался старый маяк, который светил ярче солнца и ночью, и днем – свет явно поддерживался с помощью магии.

Сегодня на рынке воняло хуже прежнего, словно кто-то сделал это на спор – даже горожане, привыкшие к любому букету запахов в нижней части города, в этот день иной раз в недоумении, прикладывали к носам платки, рукава туник и рубах так же, как и любую другую ткань, что только попадалась под руку.

– Возьми эти деньги, – чародейка отсыпала медведю половину того, что было у нее в кожаном мешочке. – Купи одежду и все, что тебе понадобится в пути. Я сниму комнату в корчме «Телячьи рога и бычьи копыта».

– Чем займешься сейчас? – Сарвилл засунул монеты в карман плаща.

– Сначала отдохну. Мне безумно хочется принять горячую ванну. – Ответила чародейка и двинулась по одной из узких улочек, ведущих с рынка. Она ступала грациозно, бесшумно и очень медленно до тех пор, пока не слилась с бесчисленной толпой, подражающей муравейнику в самый разгар его строительства.

– Господин, я совершенно случайно услышал ваш разговор, – высоким голоском заговорил кто-то изнутри шатра, рядом с которым стоял странник, провожающий спутницу взглядом, – вы оказались в нужном месте в нужное время! Удача сопутствует вам в ваших приключениях! Я услышал, что вам нужна новая одежда. О туниках, куртках, плащах и головных уборах купца Вонна по всей Дордонии ходят легенды!

Сарвилл заглянул в шатер и увидел полного мужчину, щеки которого были покрыты румянцем, словно у молодой девы, к которой приехал свататься какой-нибудь знатный муж. У купца Вонна на шее висел тот же медальон, что и у того, что продавал безделушки в первом ряду. Странник догадался, что этот медальон выдается каждому, кто официально вступит в гильдию купцов Аарда. На родине странника купцы тоже использовали эту традицию, грамотно позаимствованную у гномов. На медальоне была изображена лодка, качающаяся на волнах, над которой палило огромное солнце, а волнистые лучи плавно становились отражением на воде.