Обманчивая реальность

Робертс Нора

Как только Лью выйдет на свободу, надо будет решать, что делать дальше. Нет, конечно, у нее остались связи и те, на кого можно положиться. На кого-то придется нажать. Кому-то пригрозить.

Но сначала следует отмстить за Лью.

Она хотела дождаться, когда Уивер отправится в туалет. Такие идиотки, вроде этой суки, вечно ходят в туалет проверить прическу или губную помаду. А что? Она легко могла бы перерезать ей горло. Она даже представляет, как это сделает, как по рукам потечет горячая кровь.

Боже, как давно это было,

когда она в последний раз ощущала на своих руках этот теплый поток!

Да, конечно, эту суку можно прирезать, но это не слишком интересно. Пусть лучше Уивер начнет убивать сама, пусть зайдется в диком вопле ярости и ужаса, пусть найдет свой конец во всеобщей бойне. Так, как и проповедовал Мензини.

При этом она должна знать, за что умирает и почему. Лью должен быть отмщен.

Джина отставила в сторону стакан и встала с табурета. Элегантная и хищная, она вновь нащупала в сумочке пузырек и прошла к столику, за которым сидела Уивер.

Здесь она опустилась рядом с ней на стул и легонько приставила к ее боку нож.

– К кишкам этой особы приставлен нож, – сообщила она Марти. – Попробуете что-то предпринять, и они вывалятся наружу прежде, чем кто-то меня остановит. Улыбайтесь, оба. Мне и друг другу.

– Что вам нужно? – Уивер попробовала отодвинуться, но, почувствовав, что лезвие уперлось сильнее, тотчас застыла на месте.

– Мне нужно, чтобы вы оба положили руки на стол. Когда мимо будет проходить официант, попросите у него еще один стакан для вашей старой знакомой. Вашей старой знакомой по имени Джина. И улыбнитесь.

– Почему вы это делаете? Вам нужны деньги? – потребовал объяснения Марти.

– Люди, подобные вам, люди ограниченного ума, всегда первым делом думают о деньгах. Ваши деньги ничего не значат и будут значить еще меньше, когда Красный Конь вновь вырвется на свободу.

– Ничего не понимаю, – прошептала Уивер. Ее лежащие на столе руки дрожали, и она вела отчаянную борьбу с этой предательской дрожью.

– Я бабушка Льюиса Коллуэйя. И я выпотрошу тебя, как рыбу, – прошипела Джина, когда Уивер негромко ойкнула. – А тебе я отрежу яйца, – добавила она, обращаясь к Марти. – Я умею обращаться с ножом. Действую ловко и быстро. А теперь улыбайтесь. Вы так счастливы, что случайно встретили свою старую знакомую.

Призвав на помощь последние крохи самообладания, которые еще имелись, Уивер растянула губы в улыбке, когда к столику подошел официант.

– Тони, будьте добры, принесите еще один стакан. К нам присоединилась наша старая знакомая.

– Разумеется. Одну минуточку.

– Хорошая девочка. Мне уже кажется, будто мы знаем друг друга сто лет. Льюис мне столько про тебя рассказывал. С кем ты только не спала, чтобы пробиться наверх, ему же то и дело ставила подножки. Я знаю, что это твой любимый ресторан. Мне не составило никакого труда найти тебя здесь.

– Так это вы позвонили сюда и назвались моей помощницей!

– Лью отказывался с тобой спать,

и в отместку ты саботировала его карьеру, не давала ему расти по службе. Как это типично по-женски!

Под столом Уивер прижала ногу к ноге Марти.

– Он меня пугал. Своим интеллектом, своими идеями. Вы должны им гордиться.

– Заговариваешь мне зубы, сука? – бросила ей Джина, однако тотчас поспешила улыбнуться, заметив, что к столику приближается официант со стаканом. – О, благодарю вас! Даже не верится, что такое бывает. Думаю, дай загляну сюда. И что же? Вижу своих старых знакомых. – Пока официант наливал ей вино, Джина одарила его своей самой ослепительной улыбкой. – Давайте выпьем за встречу.

– Джина, – спокойно произнес Марти, – Нэнси лишь выполняла распоряжения и директивы начальства. Не подчиниться она не могла. Исполнительный директор компании «Стивенсон и Рид» – я. Если вы хотите обвинить кого-то в том, что вашему внуку не давали дорогу, то уж обвиняйте меня.

– Марти…

– О, как это прекрасно и омерзительно одновременно. Он пытается строить из себя героя. Лучше выпейте, вы оба. Мы ведь трое старых друзей, которые сидят за бутылочкой винца. – С этими словами она подняла свой стакан: – За нас!

22

– Я ее вижу! – На другой стороне улицы Ева еще раз посмотрела в окуляр мощного полевого бинокля. – В дальней кабинке. Западный угол. Она загораживает собой Уивер. С другой стороны от нее – мужчина, темная кожа, каштановые волосы.

– Я тоже их вижу, – отозвался Левенбаум и повертел головой, оценивая толпу на тротуаре. Полицейские уже оцепили квартал и теперь направляли машины и пешеходов в объезд и в обход на соседние улицы. Удовлетворившись, что все идет по плану, он на миг прикрыл глаза. Необходимо было почувствовать дуновение ветра, оценить направление и скорость.

– В такое узкое окно много не увидишь, – отметила Ева.

– Ничего, сумеем. Кстати, место бойкое, многолюдное. Я думаю, а не послать ли мне внутрь двоих ребят в штатском. Так сказать, пропахать нам дорогу. Если все сделать с умом, мы смогли бы обезвредить ее прямо там.

– К боку Уивер приставлен нож. Мне не видно, но я готова спорить, что он есть. Кроме того, при ней смертельная дрянь. Если завалить ее отсюда, она успеет пырнуть Уивер прежде, чем рухнет под стол. Или же выпустит из пузырька отраву.

Ева опустила бинокль и задумалась.

– Мы или выведем всех наружу, прежде чем эта зараза подействует, или будем вынуждены вырубить дубинками всех несчастных, когда они набросятся друг на друга, не доев равиоли. Кто знает, вдруг она подмешала к этой смеси что-то еще? Мы даже не догадываемся, как это зелье может подействовать.

– Есть проблема, – спокойно согласился Левенбаум, стаскивая с глаз снайперские очки и глядя на Еву. – А раз она есть, ее нужно решать.

– Вижу лишь один способ. Я иду туда и разговариваю с ней.