Обмани смерть
Шрифт:
— Андрей?! — задыхаясь говорила Даша, — Срочно приезжай! Срочно, нужна твоя помощь. Тут девочка в реанимации, еле спасли её после суицида. Поговори с ней, я договорюсь, в палату тебя пропустят. Боюсь, не углядим и она опять…
— Еду!
Она лежала на кровати и остановившимся не живым взглядом смотрела в беленый мелом потолок больничной палаты, вся такая бледненькая, как истонченная, поверх тонкого байкового одеяла положила худенькие ручки с перевязанными запястьями.
— Дяденька, — так и не взглянув на Андрея, чуть слышно сказала
А до этого он ей говорил, о милости Божьей, о тяжком грехе самоубийства, о том, что все забудется и пройдет, а Господь не оставит её. Просил её пожалеть свою маму, подумать о младшей сестренке. Он говорил, на память цитируя библейские притчи и с нарастающим чувством бессилия видел, как пусты и ничтожны его слова перед горем этого обиженного ребенка, перед её нежеланием дальше жить.
В палату осторожно вошла Даша, Андрей покачал головой, не могу помочь. Даша взяла ребенка за бессильную ручку и шприцом ввела ей в вену лекарство. Девочка покорно закрыла глаза.
— Вторые сутки так, — прошептала Даша, кивнув на бывшего в забытьи прерывисто дышавшего ребенка, — держим ее на транквилизаторах и снотворном. Очнется и молчит, даже с матерью разговаривать не хочет. Не ест не пьет, через капельницу физраствором ее поддерживаем. Боюсь не уследим…
— Надо с Петром поговорить, — встав со стула, нерешительно предложил Андрей, — вроде как существует статья за доведение до самоубийства. Пусть займется, если ему денег надо, то я дам.
— Петр Николаевич, — отойдя к окну и глядя вниз на неухоженный больничный двор, тихо ответила Даша, — пьет «по черному» уже второй день.
— Запой? — изумился Андрей, — вроде такого раньше за ним не замечалось, всегда умерен в питии был.
— Он по моей просьбе узнал, причины по которым Маша вскрыла себе вены, — не глядя на Кольцова, пояснила Даша, — девочку изнасиловали, насильника с ее слов опознали и задержали. А её мать забрала заявление об изнасиловании из полиции. Дело закрыли.
— Вот как? — мрачно произнес Кольцов и с ожесточением повторил, — Вот значит как!
Он дождался когда у Даши закончится дежурство, они быстро переговорили, а потом вместе поехали к человеку которого когда то звали Обмани смерть.
Дома Петра не было, его нашли в кафе «Хохма». Даша осталась ждать на улице, а Андрей зашёл в помещение, там пьяный с воспаленными глазами Петр Николаевич тяжело опираясь на стойку бара нетвердо стоял на ногах и орал неизвестно кому:
— Этих подонков может остановить только пуля. Божий суд, под такую мать, туда их надо отправить… Детей! Уже детей эта нелюдь жрет.
Он обвел налитыми кровью глазами немногочисленных молчаливых посетителей и с пьяным вызовом выкрикнул:
— Молчите?! Быдло! А может радуетесь, что это не мои детишки попались? Не радуйтесь чмошники долбанные, до вас и ваших детишек очередь тоже дойдет.
— Андрей! — торопливо подошел к стоявшему у входа Кольцову, хозяин кафе, — может сумеешь его успокоить?
Невысокий,
— Второй час уже как заведенный, выпьет и орёт, выпьет и опять орёт, сделаешь замечание, сразу в драку лезет, никогда его таким не видел.
Андрей молча пошёл к стойке бара.
— А наш святоша, — узнав его пьяно и зло процедил адвокат, — а слабо тебе за…
Кольцов быстро и сильно ударил его «под ложечку», Петр согнулся пополам и в горле у него забулькало.
— Быстро, ведро или таз, — приказал Кольцов молодому с устало безразличным лицом бармену, тот из-под стойки достал и протянул ему красное пластмассовое ведро.
Вовремя. Петра обильно стошнило. Пока он в рвотных позывах гнулся над ведром, Кольцов негромко попросил хозяина:
— Принеси в туалет нашатырный спирт, питьевой воды и большую емкость, можно пивную кружку.
Потом схватил обессиленного от рвоты Петра за шиворот и поволок его в туалет, тот вяло сопротивлялся. В небольшом туалете, пока Петр гнулся над унитазом, Кольцов налил в кружку воды, добавил туда несколько капель нашатырного спирта и заставил повернувшегося к нему адвоката всё выпить. Потом вышел.
— Через пятнадцать минут он выйдет трезвый, чистый, но очень грустный, — прислушиваясь к доносящимся из ватерклозета звукам, сообщил Кольцов ждущему его хозяину заведения, — вода и чуток нашатыря это старый военный способ экстренного отрезвления. Мы в армии пьяную солдатню так в чувство приводили. Кстати сколько он тебе должен? Я заплачу.
— Петр не любит, когда за него платят, комплекс у него такой, — отмахнулся от предложения хозяин кафе, и чуть встревожено, — а потом когда он очухается, у вас тут драки не будет?
— Тут не будет, — успокоил его Андрей, — как выйдет скажи ему, что я жду его на улице.
Вышедшего из кафе и молчащего Петра усадили в стоявшее у кафе такси и отвезли к нему домой. По дороге не разговаривали. У дома все трое вышли.
— Ну заходите раз уж припёрлись, — набирая код на двери подъезда негостеприимно пригласил их к себе в квартиру Петр Николаевич.
— Даша, — дома попросил Петр Николаевич, — поставь чайник. Чашки в шкафу, пакеты с заваркой там — же. В общем похозяйничай, а то мне тяжеловато.
И тяжело ступая прошел в комнату, Андрей сняв обувь пошел за ним.
— А твои где? — увидев закрепленную на стене крупноформатную цветную семейную фотографию, поинтересовался Андрей.
— Я тебе уже раз говорил, — грузно усаживаясь на диван, буркнул Петр, — не лезь в чужие дела.
— Сын Петра Николаевича, живет в Канаде, — выйдя из кухни, негромко сказала Даша, и добавила, — чай будет готов через пять минут. Где накрывать?
— Тут, невеста, тут в зале, а не на кухне, — поморщился Петр, — и в холодильнике посмотри, там коробка с конфетами должна быть, колбасы нарежь, хлеба и сыра.