Обманный Дом
Шрифт:
— У меня есть новость, — негромко проговорил Картер и, сев рядом с Лизбет, взял её за руку. — Новость хорошая, но странная.
— Расскажи, — взволнованно взглянула на него Лизбет.
— Сегодня я получил известие. Похоже на то, что в краю Внешней Тьмы, на Ониксовой Равнине появились новые постройки. Дом с комнатами и коридорами, дверями и мебелью.
Лизбет долго молчала, а потом спросила:
— Настоящий дом?
— Говорят — настоящий. Он появился через несколько мгновений после того, как мы уложили на место Краеугольный Камень. Пока этот дом окончательно не обследован, но мне сообщают, что в самой его середине находится особенная комната — самая красивая. Её стены перекрыты
— Там есть окна? — спросила Лизбет.
— Сотни окон. И стеклянные потолки. Об этом мне тоже сообщают. Дом буквально залит солнцем.
— Так, значит, той мрачной равнины больше нет?
— Она по-прежнему существует, но она как бы отодвинута дальше, за дом.
Лизбет перевела взгляд на тающий снег за окном.
— Это хорошо. Только я не понимаю, как это случилось.
— Я тоже, — кивнул Картер. — Но я думаю, что дом возник потому, что ты пожертвовала собой, без страха ступив в бездну. Я решил, что ты должна об этом узнать.
Мистер Макмертри неделю провёл во Внутренних Покоях. Он все ещё тяжело переживал смерть Филлипа Крейна. Картер сомневался, что старик-архитектор когда-либо сможет забыть об утрате лучшего друга. Но как-то раз Макмертри вошёл в столовую, где в это время сидел лорд Андерсон, встал перед ним по струнке и сказал:
— Мы с мистером Крейном сорок два года рука об руку трудились в прославленной фирме «Макмертри и Крейн». Он был моей правой рукой. До самого конца я не догадывался о том, что он — анархист. Он, конечно, знал о моем прошлом, но больше я об этом никому не рассказывал. Полагаю, теперь меня должны обвинить за моё участие в Войнах за Жёлтую Комнату на стороне террористов. Что ж, я пришёл сказать вам о том, что я готов к любой участи. Я слишком долго мучился под бременем вины. Пора избавиться от этого бремени.
— Если так, то вы уже наказаны сполна, — сказал Картер. — Вы были солдатом и дрались за дело, казавшееся вам правым, а Хозяин наделён правом прощать и миловать. Вы помогли нам в поисках Краеугольного Камня, вы выручили меня в решающий момент. Вы свободны, и на вас благословение Внутренних Покоев. Но чем же вы теперь займётесь?
Макмертри вздохнул, робко усмехнулся и поднял брови.
— Если мне не суждено отправиться за решётку, то я отправлюсь в Кидин. Там у меня дом, и там я постараюсь завершить нашу книгу, чтобы посвятить её мистеру Крейну. Пусть он был анархистом — я все равно считаю, что книгу следует посвятить ему. Вот только сумею ли я когда-нибудь дописать её?
Но мистер Макмертри дописал свою книгу и назвал её «Дом Множества Чудес». Этот труд по сей день считается лучшей работой по архитектуре Эвенмера и стал настольной книгой священников, королей и премьер-министров. Любовно переплетённый том этой книги Картер хранил на своём письменном столе всю жизнь.
Ближе к концу недели со страхом, который всегда охватывал его перед очередной встречей с Йормунгандом, Картер поднялся по лестнице на чердак, сжимая в руке фонарь и не зная, что его там поджидает — динозавр, дракон или пустой чердак. Но как только он ступил на пыльные половицы, как тут же сверкнули алые глаза и к потолку взметнулась голова гигантской рептилии. Йормунганд явно пребывал в самой лучшей форме. На Картера пахнуло затхлым дыханием, блеснули в темноте белые острые зубы. Лорд Андерсон собрался с храбростью и шагнул вперёд.
— Ба! Вот это гость так гость! Малявка Хозяин пожаловал! — прогремел динозавр. — Пришёл, чтобы мы с тобой сели рядком да повспоминали наши былые испытания? Ну, так ведь мы с тобой, считай, росли, как братья родные,
— Я пришёл, чтобы спросить тебя о тебе, — ответил Картер.
Йормунганд, фыркнув, выпустил столп пламени и стукнул по полу гигантским хвостом, отчего половицы угрожающе сотряслись.
— Какая трогательная забота! Так тебе не хотелось бы лишиться разговорчивого ящера? Ручного дракона с острова Комодо? Геккончика, напевающего колыбельные песенки? Да, трудновато обойтись без злобного, но мудрого чудовища, особенно когда в нем есть большая потребность. Ну и как же мы поладим?
— Дом под моей ответственностью, — отвечал Картер. — А ты — часть Дома.
Йормунганд снова изрыгнул пламя. Воздух над головой Картера завертелся смерчем, шляпа загорелась. Он сдёрнул её и, бросив на пол, затоптал огонь. Ярость динозавра заставила Картера не на шутку испугаться.
— Часть Дома, говоришь? Это как же понимать? Как горшки на кухне? Как портрет в картинной галерее? — ревел Йормунганд. — И как ты только смеешь приравнивать меня… — меня! — к каким-то вещам, находящимся под твоей ответственностью! Ты готов считать меня… унитазом, в то время как я самое главное, что есть в Доме! Главного глазами не увидишь, потому я и живу на чердаке, вдали от любопытных глаз. Какое смертельное оскорбление!
Испытания, которым подвергся Картер в Обманном Доме, ослабили его. То, что динозавр сжёг его шляпу, заставило его испугаться, но теперь он разгневался.
— Нет! — вскричал он. — Ты не самое главное! Я наслушался твоей болтовни, твоих самовлюблённых и напыщенных разглагольствований, хватит! Презираемые тобой смертные спасли твою жизнь! Презираемые тобой смертные уберегли тебя от того, чтобы ты на веки вечные остался заводной игрушкой! Ты нас ни в грош не ценишь, ты называешь нас мошками, мухами, которые живут только для того, что породить новое поколение подобных себе и умереть, ты считаешь, что мы никчёмны, что мы не имеем никакого значения. Ты говоришь, что мы обречены, что все наши достижения и подвиги тщетны. Может быть, мы и обречены, но я бы сказал так: мы обречены на то, чтобы никогда до конца не познать истинной ценности жизни, чуда утреннего солнца, голубого неба, прикосновений руки любимой. Отрицай это, если хочешь, но я гляжу на себя и вижу, что я — человек и что я сотворён страшно и чудесно. Я утверждаю: в каждом из нас горит искра Божья. Само существование этого Дома говорит о том, что все твои речи лживы. Я больше не желаю тебя слушать и не стану поддаваться проповедуемой тобою безнадёжности.
Картер умолк. Он тяжело дышал. Собственная смелость испугала его — ведь над его головой нависли тонны могучих мышц и тяжеленных костей. Страх охватил его: неужто своей дерзостью он даровал Йормунганду полную свободу действий, и теперь тот без зазрения совести сожрёт его?
Оглушительный рёв сотряс чердак. Картер втянул голову в плечи, но потом понял, что чудовище… смеётся.
— Йормунганд повеселился, — сообщил динозавр, отхохотавшись. — Червь ополчился против Червя. Но может быть, ты прав. Может быть, ты и твои сородичи в итоге доберётесь до вашего золочёного Рая. Может быть, вы станете там прогуливаться с ангелами под ручку. — Динозавр снова зашёлся в приступе хохота. — Может быть, и у обезьян есть Творец! Если это тебя утешает, верь в это на здоровье. Я не верю, ибо имя мне — Отчаяние. Я — Тщета, воюющая с Мраком. Когда настанет конец времён, а он непременно настанет, настанет конец и для Йормунганда. И если должно погибнуть единственное ценное существо во всей этой никчёмной Вселенной, то вам-то с какой стати следует уцелеть?