Обмануть пророка
Шрифт:
– Ну, что - налюбовался?
Бабка поинтересовалась:
– А что в броневиках?
– Кролики. А в газелях - птица. Куры, гуси, утки… Бабка, кстати, ты не знаешь, где можно теплицы найти?
Бабка удивилась:
– А на кой тебе теплицы? Тут и так всегда тепло.
– Компостные кучи накрыть. Аромат от них, сама понимаешь, не "шанель".
– Ну как же - "не знаю", конечно знаю. Ты в курсе, где посёлок "Кормиловка"? Там их - просто ряды.
Бабка вытащила из планшета карту и начала с квазом выяснять
А у Павла вдруг мелькнула мысль. Он подёргал Бабку за рукав:
– Мила Сергеевна… Ой, извини. Бабка, а они могут часть продуктов забрать к себе? Или даже все… А то, чувствую, их всё равно конфискуют.
– Да! Бекас, у вас морозильники свободные есть?
– Есть. "Тринадцатый" напёр их штук тридцать. Он же у нас хозяйственный. Половина пустые.
Бабка метнулась к багги и вытащила из бардачка мегафон. Над территорией Приюта разнёсся вопль:
– Янка! Янка, быстро сюда! Бегом!
Из окна второго этажа высунулась давешняя худенькая девица.
– Ну, чего орёшь? Чего тебе?
– Быстро ко мне!
– рявкнула Бабка.
Через десяток секунд Янка-Заря стояла перед командиром.
– Яна, всю жратву отправь в Город сестёр.
Янка просияла:
– Поняла! Ах ты хитрюга!... На прицепах вывезти?
– Да на чём угодно. Главное, чтобы быстро.
И Короткому с Шилом:
– Мужики, помогите грузчикам, чтобы дело веселее шло. А мы пошли, постреляем.
Глава 8. Проверка Даров
Через пять минут, куцая бригада, в составе одних дам, стояла в котловане стрельбища.
На расстоянии метров пятьдесят, на глине, стояла лавочка. Женщины пошли к ней, подобрали с земли и расставили на ней банки из под пива, пэты и разную мелочь: крышки от бутылок, пальчиковые батарейки и даже один ботинок. Вернулись.
– Ну, Скорый, - скомандовала шеф, - давай.
Пашка сгрузил на столик сайгу, вынул пистолет, тщательно прицелился и выстрелил. Полиэтиленовая бутылка слетела с лавки.
– А теперь - быстро, три выстрела, - подсказывала Мила Сергеевна.
Павел выстрелил три раза без подготовки. Попал. Три бутылки снёс.
– А теперь - попробуй от пояса. И по крышечкам, по крышечкам.
Пашка посмотрел на ней с сомнением, но сделал так, как шеф велела.
Ещё три выстрела и снова попадание. Крышки от бутылок разлетелись в разные стороны. Дугин вопросительно посмотрел на Бабку. Что, мол, дальше?
– А теперь, защитничек ты наш, с двух рук и от пояса.
Пашка, как-то уже внутренне уверовал в свою стрелковую непогрешимость. Достал вторую Стечу и загрохотал выстрелами… Ни одного промаха. Ни одного!
Лавку отпёрли на дистанцию метров так сто. Снова расставили побрякушки. И Скорый, уже из "сайги" с коллиматорным прицелом безупречно разнёс
Женщины стояли и, растроганно улыбаясь, смотрели на стрелка. Никогда Пашка не думал, что умение первоклассно убивать вызовет такое женское умиление.
Бабка поинтересовалась:
– Ну, как тебе?
– Я фигею…
– Теперь понял, почему ты нам так нужен?
Пашка даже обиделся:
– Так только для этого?…
Но тут Тьма резко прижалась.
– Дурачок ты, Паша.
– Теперь бы надо его Дар как-то разбудить, - задумалась командир.
– Ванка, у тебя больные есть?
– Есть. Но там четверо без ног, один без руки, а у двоих внутренние повреждения. Тебе же надо, как я понимаю, чтобы наглядно было?
– Угу, - задумалась Бабка, - правильно понимаешь…
Все тоже задумались. А Тьма уселась на лавочку у столика и попросила:
– Паша, иди сюда.
Тот подошёл.
Надо сказать, что выходя из дому вся бригада экипировалась по полному. Видимо, каждый "Выход в свет" напоминал боевую операцию. Броники, каски, оружие - всё в наличии. Вот и Тьма… Она закатала левый рукав, выдернула стилет из плечевых ножен и полоснула себе по предплечью… Кровища хлынула на столик, на лавочку, на землю.
Пашка аж подпрыгнул. Запаниковал.
– Аптечка! Где аптечка?! Жгут надо… Ты что делаешь?! Бестолочь!
Никто и не почесался. А сильно побледневшая Таня, с трудом шевеля белыми губами, спросила:
– Паша, ты же не хочешь, чтобы я умерла?
Скорый вспомнил всё, что ему рассказывали о его способностях и решился. Положил трясущиеся ладони на кровоточащую руку Тьмы и попросил:
– Говорите, что делать…
Ванесса подсказала:
– Закройте глаза и прислушайтесь к её ощущениям… И просто пожелайте выздоровления…
Пашка закрыл глаза и… И почувствовал.
Он, в этом странном мире уже несколько раз сталкивался с тем, что ощущал настроения и мысли окружающих. Сейчас он особенно остро "увидел" Танин страх, боль, надежду и какую-то детскую беспомощность. Увидел структуру её организма, жгуты нервных волокон, сетку кровеносных сосудов, полыхающий ужасом мозг. Почувствовал её жизнь, уходящую из страшного пореза на руке…
Павел просто запретил Таниной жизни выходить из неё. Потом приказал соединиться краям разреза и срастил нервы, сосуды, сухожилия и мышечную ткань.
Открыл глаза. Над ладонями полыхало искрящееся свечение. От раны остался страшный рубец, кровь больше не рвалась наружу. Пришло осознание, что и шрам он может устранить, так же, как залечил рану.
Снова зажмурился. На светящейся слабым и ровным бежевым цветом руке, коричневый шрам смотрелся чужеродно и некрасиво. Пашка очень огорчился на это безобразие и подумал: