Обманутая
Шрифт:
– Фрейзер, я не знаю…
Он быстро прервал ее, закрыв пальцами ее губы.
– Не говори ничего, – сказал он, боясь ее слов. – Не сейчас.
Она кивнула. Как она могла объяснить, что произошло? Она растерялась, с трудом сознавая свои чувства. Она хотела любви, хотела тепла, хотела защиты.
Она вышла первой и ждала, пока он потушит свечи и закроет дверь.
– Ты не жалеешь?
Он не мог видеть ее лица в темноте и не понимал, о чем он может жалеть.
– Нет, я не жалею. – Он не хотел спрашивать, что она имела в виду. Он слишком долго ждал этого момента; он постоянно мечтал о ней с тех пор, как она оставила его
Питер вышел в холл и окликнул Мойру. Его голос звучал тихо – он боялся разбудить Ливви. Мойра была в кухне, складывая продукты в корзину для пикника. Услышав его зов, она пошла к нему, держа в руках пакет молока. Фрейзер слышал, как они стали о чем-то шептаться. Через несколько минут Мойра вернулась на кухню.
– Питер считает, что мы должны уже ехать. Он надеется, что часть репортеров увяжется за нами, – сказала Мойра. Она была одета в легинсы Ливви и длинный свитер. Волосы были стянуты, и через затемненные даймлеровские стекла ее легко было спутать с дочерью. Она улыбнулась. – Правда, я не уверена, что они клюнут.
Фрейзер взглянул на нее с улыбкой заговорщика.
– Попытаться стоит.
Она посмотрела в окно на толпу репортеров, собравшуюся в конце подъездной аллеи. Старый Пасторат находился вдали от дороги. Несколько акров земли, на которой находилась эта старинная усадьба, были защищены высокой изгородью, и ворота на подъездную аллею были закрыты. Дом надежно защищен от любопытных глаз и зловещего блеска съемочной оптики, подумала Мойра. Но только до тех пор, пока Ливви не выйдет из стен дома.
Мойра положила пакет молока в корзину:
– Ну, вот и все. Кажется, я ничего не забыла. Фрейзер, когда вы будете на месте, позвони нам, прошу тебя!
Питер, присоединившийся к ним и услышавший слова Мойры, поддержал ее:
– Да, дай нам, пожалуйста, знать, что все в порядке.
– Конечно. Как только мы доберемся до места, я сразу позвоню вам.
Питер с какой-то долей сомнения взглянул на Фрейзера, а потом наклонился и поднял свой кейс. Мойра вышла в холл, надела шляпу Ливви с широкими бархатными полями и кроссовки. Вернувшись в кухню, она поцеловала Фрейзера в щеку.
– Ты знаешь старую дорогу, которой?.. – начал Питер.
Но Мойра прервала его:
– Ты уже дважды рассказывал Фрейзеру об этой дороге. Нам пора выходить, Питер! – Она подняла черный рюкзак от Армани, перекинула его через плечо и пошла к входной двери. Питер и Фрейзер последовали за ней. Перед дверью Питер остановился:
– Не надо, чтобы тебя сейчас видели, Фрейзер. Пускай они думают, что в доме осталась одна Мойра.
Фрейзер кивнул, отступил в сторону, когда Питер открыл дверь, и крикнул им вслед:
– Пока! Удачи вам!
Фрейзер услышал, как захлопнулись дверцы машины, и вернулся в кухню. Он поднял трубку телефона и стал набирать номер своего офиса. Надо все-таки сообщить, что его не будет еще несколько дней.
Мойра пристегнула ремень безопасности и, пока Питер включал двигатель, стала копаться в рюкзаке.
– Мойра, ты знаешь, я не
Мойра погладила его руку:
– Питер, Ливви обязательно надо побыть в каком-нибудь тихом месте, чтобы избавиться от потрясения этих страшных дней. Ей нужно отдохнуть и собраться с мыслями.
– А как же Фрейзер? Меня огорчает, что такой славный парень втянут в это дело.
Мойра некоторое время молчала.
– Его это тоже касается. Я думаю, что он очень давно запутался в своем чувстве к Ливви.
Питер исподволь взглянул на нее:
– Может быть, будет лучше, если они останутся здесь? И мы тогда сможем помочь, если что-то пойдет не так.
Мойра кивнула в сторону подъездной аллеи, в конце которой собралась кровожадная толпа журналистов и репортеров, ждущих свою жертву.
– Я так не думаю. Поехали, Питер. Устроим им маленькое путешествие: сначала в квартиру Ливви, а потом в банк.
Питер наконец включил двигатель и тронул машину с места.
– Ладно, но, я надеюсь, мы не валяем дурака.
– В этом я не сомневаюсь, – ответила Мойра, и они с облегчением улыбнулись друг другу.
Ливви проснулась в своей тихой комнате. Открыв глаза и увидев знакомую обстановку, она впервые за эти дни почувствовала себя в полной безопасности. Она выбралась из кровати, накинула поверх ночной рубашки халат и подошла к зеркалу. Откинув рукой волосы, падающие на лицо, она пощипала щеки, чтобы они порозовели, и расстегнула верхнюю пуговицу на ночной рубашке. Она знала, что это глупо, но ей хотелось, чтобы Фрейзер обратил на это внимание.
Потом, не надевая тапочек, она босая спустилась по лестнице и побежала по холодному каменному полу к кухне. Открыв дверь, она вдохнула изумительный запах свежесваренного кофе. Фрейзер стоял к ней спиной и говорил по телефону.
– Ладно, Гордон, если ты так думаешь. Ты можешь поместить эту рекламу на первой странице завтрашнего выпуска газеты? Сделай так, чтобы бросалось в глаза, можешь использовать цвет. Если все пойдет хорошо, то попробуем заняться… – Он оглянулся на звук открываемой двери и увидел Ливви. Одно только появление Ливви в комнате вызвало у него дикое возбуждение. Он замолчал, наблюдая, как она направилась к кофеварке, потом проглотил комок в горле. – Послушай, Гордон, могу я тебе перезвонить попозже, минут через пять? Великолепно. Тогда и поговорим. – Он повесил трубку и стал ждать, когда Ливви повернется к нему. Глядя на нее, полусонную и едва одетую, он почувствовал, что теряет контроль над собой.
Она оглянулась и улыбнулась ему: – Ты не даешь мне возможности заработать, так как я теперь не смогу выведать и продать секреты «Эбердин энгас пресс!» – Но она была обрадована тем, что ради нее он прервал деловую беседу, и спросила: – Хочешь кофе?
– Хм… Пожалуй. – Он прошел к буфету и достал две чашки, продолжая наблюдать за ней. Держа кофейник в руке, она подошла к окну и выглянула в сад. Толпа людей, собравшаяся у ворот, испугала ее.
– О нет. – Она отпрянула от окна и пролила кипящий кофе на руку. Подбежав к столу, она поставила на него кофейник, разглядывая обожженную руку. Фрейзер поспешно бросился к ней, обнял ее и повел к раковине. Повернув кран с холодной водой, он подставил ее руку под бегущую воду.