Обманутый Джокер
Шрифт:
Из рассказа Осокиной, выходило, что богатый грузин часто приезжал в турфирму «Han-Travel», причем не всегда один. Иногда вместе с ним приезжали какие-то хмурые парни в черных костюмах или разряженные до предела тетки. А однажды, примерно полгода назад, он приволок с собой Таньку Гребешкову – белокурую змею, как за глаза окрестил ее коллектив.
Таньку с первого же дня невзлюбили все: нрава она была вздорного, могла вот так, запросто, на человека накинуться с воплями, на скандалы она была мастер. И никого и ничего интриганка не боялась. Как будто Вахо, грузин этот, обещал ей могучую поддержку.
Людмила Ханкина иногда
– Что и вправду некогда было? Так много дел у секретаря турфирмы? – искренне удивилась Яна.
– Да я вас умоляю, – рассмеялась Осокина. – На самом деле «некогда » Таньке было по той причине, что она в то время любовь закрутила с одним мужиком молодым. Он однажды приехал к нам билеты на «Средиземноморье» покупать. Есть такой эксклюзивный круиз для богатеньких лентяев: возят их на огромной «лодочке» с бассейном и спортзалами по Средиземному морю и ублажают всю дорогу артистами, аукционами и прочей разностью. Уж очень богатеньким нравится, что «пароходик» заплывает в Ниццу, Майорку, Барселону…
Вот и Танькин «жених», как мы тут же окрестили мужика, намылился по этому маршруту прокатиться. Да не один, а с девушкой своей. Но, как только нашу Таньку увидел, так и запал на нее. С девушкой своей поссорился, да Таньку с собой в круиз и забрал! Во как!
Ну, Танька быстренько «за свой счет» накатала бумажку Людмиле, да и рванула в круиз с новым хахилем. Через пару недель вернулась. Смуглая, довольная, с шикарными сережками в ушах. Знать, мужик-то тот и впрямь богатым был, раз мог подарить Таньке-лахудре такую ценную вещь.
– А скажите, Аня, – вновь перебила Быстрова разболтавшуюся сотрудницу турфирмы, – что за серьги были на Татьяне, случайно не бриллианты?
– Как вы догадались? – удивилась Осокина, – точно, брюлики, да много их в каждой сережке понатыкано, хоть и маленькие. Наши девчонки от зависти просто полопались. А Танька вообще перестала на нас всех внимание обращать. Ходила, словно модель по «языку». С нами не разговаривала – презирала, за бедность, наверное. Она ведь замуж собралась за того мужика выскочить.
– И что, выскочила? – с нетерпением спросила Яна. – Кстати, а где сейчас ваша Танька? Что-то я на работе ее не заметила.
Анна посмурнела, взяла новую сигарету, закурила и, выпустив большой клуб дыма, проворчала:
– В больнице Танька. В «психушку» попала. Она, оказывается, наркушница была. Только умело скрывала. Вот отсюда и ее все закидоны были – с истериками и скандалами.
– Когда она попала в больницу?
– Да сразу же после отъезда Людмилы Аркадьевны, – Анна посмотрела в окно, словно вспоминая что-то. – В день отъезда Людмила обычно всегда веселая бывала – шутила, обещала девчонкам сувенирчики привезти. А в ту пятницу она бусы свои любимые потеряла. Что было! Летели клочки по закоулочкам!
– Как потеряла? – усомнилась Яна.
– Ну, понимаете, – принялась объяснять словоохотливая сотрудница турфирмы, – Люда часто на приемы разные, на банкеты там всякие ходила, поэтому домой ей иногда некогда было ездить, чтобы переодеться. Вот она у себя в кабинете и встроила шкаф с зеркалом: там и одежда и обувь разная была. А на отдельной полочке Люда хранила свою бижутерию,
– Так нашлись те бусы-то?
– Нашлись, нашлись. Но Таньке туго пришлось. Чуть все волосенки на ней Люда не поотрывала. Такой ор стоял. Оказывается, эта змеюка втихаря нацепила бусы Людины, да и рванула на встречу со своим ухажером. С утра пришла в другом наряде, а бусы дома забыла.
– Да что за бусы такие, что из-за них такой сыр-бор разгорелся? – усомнилась Быстрова.
– Классные бусы. Огромные стеклянные шары, но не бьются, потому что из плотного стекла сделаны, а в них еще ромбы и квадраты стеклянные, а в тех много разных мелких прозрачных камушков понапихано. То ли «Сваровски», то ли еще какая фирма сделала эту красоту, но смотрелась вещь суперски. Когда Люда одевала эти бусы в круиз какой-нибудь, то выглядела, словно королева. Уж очень любила она эти бусы, поэтому и устроила головомойку Таньке. Сказала, чтобы та подвезла ей бусы в аэропорт. А если та опоздает хоть на минуту, то она ее уволит и в полицию заявление напишет о краже. Танька притихла, на такси домой ускакала. Больше мы ее не видели.
– Как не видели?! А бусы-то она довезла Ханкиной? – встрепенулась Яна. – И как же вы узнали, что Гребешкова в «психушку» угодила?
– Как, как. – Осокина вытащила из сумочки пудреницу и стала протирать бархоткой влажное от пота лицо. – Я Люде перезвонила в тот вечер, поинтересовалась, как до аэропорта добралась – она ведь всегда сама на своей «Мазде» в аэропорт гоняла. Там оставляла машину на платной стоянке, и на ней же и возвращалась в Москву. Так вот, позвонила я ей, спрашиваю, как мол дела Людмила Аркадьевна, привезла ли Танька бусы. А она смеется, отвечает: привезла, зараза. А куда ей деться?
Осокина откинула со лба прядь волос и рассмеялась:
– А про то, что Таньку с наркотой замели, так это нам позвонили из полиции. Я лично говорила с капитаном… капитаном. А! вспомнила. Еще фамилия у него смешная такая: Очарик! Точно Павел Очарик! Вот он позвонил через день и сообщил, что Танька наша загремела с наркотической ломкой в «психушку». Она ведь не москвичка, родственников у нее здесь нет никаких. Вот и замели дурынду. Так ей и надо! – злорадно выпалила Осокина и спохватилась, – ой, заболталась я что-то с вами, просите, мне работать надо. – Она поднялась со стула.
Быстрова строго посмотрела на нее и сказала:
– Аня, вы не торопитесь, потому что там все равно допрос свидетелей идет. Фирма наверняка закрыта. Так что работать сегодня вам не придется. Вы лучше расскажите мне, когда вы в последний раз Сергея Лапушина видели.
– Да на совещании, – Осокина с явной досадой опустилась на стул. Действие коньяка кончилось, и ее энтузиазм сплетницы маленько поутих. – Он собрал нас всех, рассказал, что Люду убили, что он теперь будет вместо нее. Нам строго-настрого запретил болтать об этом перед посетителями – не дай бог, узнают, что директора убили, всех клиентов сразу же растеряем. Вот и все. А потом мы вышли из его кабинета и спустились на первый этаж.