Обманы восприятия
Шрифт:
Глава 4
Разоблачение
Слегка прихрамывая, Виктор приблизился к лесу.
Давно отцвели подснежники, подступало лето. В глубокой ложбинке, заваленной полусгнившими останками деревьев, разместился небольшой остаток сугроба. В аномальном климате Урала это было вполне нормальным явлением. Снег сбежал от солнца в прохладный лес, затаился под слоем древесной рухляди и, упорно не желая исчезать, остался там ждать спасительной зимы.
Неопрятный пейзаж навеял грустные воспоминания о неуютном детстве. «Эта ненавистная плоская рамка, масляные треснутые серые краски. Луна, кривые деревья… Тоскливое зрелище! Но моя мать боготворила и тщательно оберегала это уродство. Мы с отцом были для мамы врагами, несли угрозу ее
Всплыл неприятный момент. Бельевая площадка у родительского дома усыпана мертвыми голубями. Он поднимает одного. Голубь холодный и твердый, но вдруг птица открывает свой малюсенький красный глаз и больно клюет его. Слышатся голоса соседей: «Опять Зойка птиц травила!» – «Нет!
Это та скандалистка, жена инженера. Это она вчера кричала, что голуби – летающие крысы».
Виктор стоял у кромки леса и обгрызал ногти. Бурелом зловеще тянул его в бесконечную тьму фобий, но он не решался переступить за черту. Хотя не все было так мрачно. Сквозь валежник проступили неприхотливые синенькие цветочки. На склоне, ближе к солнцу, тянули желтые пушистые головки одуванчики. Гордясь невероятным узором легких крылышек, порхали бабочки. Гремел майский жук. Проснулись добрые божьи коровки, резвые кузнечики и солдатики в строгой форме. Мелкие твари заполняли мир, где царили покой и справедливость. Одни летали, другие ползали, прыгали, делали то, чему их научила мать-природа. Пронзительный свист комара вывел Виктора из приятного созерцания оживающего пейзажа.
– Еще есть клещи , кровососущие! Тунеядки-стрекозы, муравьи-трудяги да бабочки, шлюхи глянцевые. Все чего-то роют, хапают! – злобно бормотал он.
Цветы и насекомые, ознаменовав своей активностью пробуждение природы от зимней спячки, неистово росли и передвигались. Но их вбивали туда, откуда они только что вырвались, – в землю. Бабочки лихо упорхнули, а вот бедным букашкам повезло меньше. Виктор не мог остановиться.
– Вот вам смыслы и символы! Все хотят быть успешными!
Вспомнив пустую болтовню о художниках, ему стало нестерпимо стыдно. «Мне уже тридцать, а я как ребенок! Пора менять свою жизнь!» – решил он и вогнал в землю очередное крохотное создание.
– Вы что, змею увидели? – его остановил молодой мужской голос с прибалтийским акцентом.
Перед ним словно из земли, в которую он только что лихорадочно втаптывал насекомых, вырос высокий атлет со светлой густой шевелюрой на круглой голове. Облаченный в небесного цвета джинсы, стильную ветровку, шикарные кроссовки и без боязни встречи в лесу непонятно с кем, он, ловкий, легкий, будто пришелец с другой планеты, внимательно следил за каждым движением Виктора и как-то уж очень активно радовался случайной встрече.
– Я вижу, мы с вами коллеги! Вы по заданию какой программы? – зычно спросил незнакомец, протягивая руку.
«Истинный ариец с нордическим характером», – пришло Виктору на ум. Смутили слишком голубые, словно стеклянные, глаза блондина, плотная пористая кожа, улыбка, открывающая великолепные зубы, но главное – это его античный, прямой нос. И, что-то невразумительное пробурчав, Виктор поспешил пожать зависшую в воздухе ладонь. Ладонь незнакомца оказалась хоть и твердой, но неприятно влажной, липкой. Ариец расстегнул у своих фирменных джинсов, под цвет неба и глаз, ширинку, нордической струей оросил землю, придавил нерадивых насекомых. Виктор злорадно наблюдал, как гибнут муравьи. «Понятно, зачем ты зашел в лес. Значит, и я за этим, – подумал он и приспустил свои блеклые спортивные штаны. – Давай,
Все остальные события происходили как на ускоренной перемотке: вместе подошли к воротам, Антон – так звали корреспондента – показал удостоверение, и их беспрепятственно пропустили. Виктор, нахлобучив бейсболку и напялив темные солнечные очки, осмотрелся. Во дворе стояли шустрые ребята с огромными наперевес видеокамерами. Они, косо поглядывая на слуг, копошившихся вокруг круглых столов, на рабочих, украшающих шариками свадебный шатер, сосредоточенно, по-мужицки курили. «Ну и физиономии, словно на расстрел собрались», – промелькнуло в его воспаленной голове. Ускользнув от «коллег», он тенью прошмыгнул за баню и решил: «Я так и не попарился, не успел, но ничего, затащу туда Ритку и буду ее там шантажировать».
Плотные кусты барбариса, высаженные в виде лабиринта, привели его к озерцу, которое сильно разлилось, но он изловчился и легко пробрался в дом через распахнутое окно. Внутри было тихо и прохладно, пахло плесенью. Виктор снял темные очки и заметил, что современная пластиковая панель, отломившись, оголила стену, обнаружилась старинная кладка; на одном из кирпичей была выбита дата «–1864годъ». Он даже остановился изучить кирпичик с циферками, но передумал и помчался искать удобное место для просмотра церемонии.
Виктор поднялся на третий этаж, ни с кем не столкнувшись. Легкий гул от голосов, музыки, движений будто раскачивал ненавистное здание. Кругом были ведра с краской, валялся строительный мусор. Дверь в одной из комнат бесшумно открылась, и он очутился в узкой пыльной комнатушке. «Здесь, видимо, склад документов», – подумал Виктор, разглядывая коробки. Аккуратно расставленные, маленькая на большой, они были темно-коричневого цвета. От этого комната казалась тесной. Высокое окно, мутное из-за потеков, плохо пропускало солнечный свет. Пока из него были видны лишь силуэты слуг. Хаотично снующие, они выполняли задания хозяев. Сердце заныло от обиды: «Хозяин… Я должен был властвовать над ними, и мои поручения беспрекословно обязаны выполнять эти муравьишки… Розыгрыш… Она надо мной посмеялась… Старцева втянула. Мой лучший друг заодно с этой безмозглой Ритой!»
– Я уничтожу их! – крикнул Виктор, снимая с плеч надоевший рюкзак с топориком.
Он увидел Максима, которого сразу узнал по походке – медвежьей, вразвалочку. Его друг подошел к гостье в красном платье. Гнев сменился тревожностью: девушка напомнила ему Соню. И хоть контуры людей сливались, все же узнал: «Да, это она, моя Соня!» Максим оставил ее и ушел по направлению к дому. Соня стояла посреди поляны одна и была, как при первой встрече, в красном платье, но уже другого фасона. Новый наряд мягко обтягивал ее тонкий стан, а глубокий вырез на спине позволял быть раскованной и казалось, что она в любую минуту могла взметнуться и улететь. Но Соня, отрешенно смотревшая вдаль, улетать никуда не собиралась. В ее руках оказался шарф. Такой же красный, как и платье, только на тон темнее, шарф развевался, подбирался к прекрасному лицу, опутывал.
– Как ты хороша, – простонал Виктор, впиваясь в нее взглядом. Он мысленно лобызал оголенную спину, царственную шею. Ему со страшной силой захотелось прикоснуться к атласной коже ее покатого плечика, погладить ловко собранные в замысловатую прическу золотистые волосы. Мешал шарф. «Девицы, как Рита, шарфиками не прикрываются», – злорадно подметил он.
Поляну постепенно заполняли гости. «Идиот! Я не запомнил ни одного лица этой своры, даже Милу и Лилю, с которыми бухал, не вспомню, но Соню же я выделил из бесформенной массы Риткиных родственников? – бичевал себя несостоявшийся жених. – Сколько же она заплатила за это представление, и была ли это родня, и были ли еда и напитки? Сунула мне что-то стоящее, а у остальных бодяга, хрень дешевая. Но ради чего?» – и вспомнил, как Рита на предложение оставить Соню на вечеринке назвала ее старухой.