Обмен разумов
Шрифт:
Глава 4
Марсианин – одно из самых необычных существ во Вселенной, даром что обладает двуногим скелетом. Если на то пошло, в отношении чувственного восприятия альдебаранский кви куда ближе к нам, хотя у него два мозга и конечности весьма специфического назначения.
А следовательно, прямой, без всякой адаптации перенос земного разума в марсианское тело нешуточно сбивает с панталыку.
Впрочем, какая тут может быть адаптация?
Марвин Флинн очутился в комнате с приятным для взора убранством и единственным окном, за которым марсианскими глазами
Он закрыл глаза, поскольку зрелище не вызывало ничего, кроме досадного смятения. Прививки не ослабили тошнотворную волну культурного шока, и пришлось постоять совершенно неподвижно, пока эта волна не схлынула. Тогда Марвин очень осторожно открыл глаза и снова выглянул в окно.
Зрение восприняло низкие плоские барханы с сотней, если не больше, различимых оттенков серого. Вдоль горизонта мчался серебристо-голубой ветер, и его, похоже, контратаковал охряный воздушный поток. Небесный багрянец состоял из множества неописуемых тонов, видимых в инфракрасном диапазоне. На что ни взгляни, везде просматриваются паутинки спектральных линий. У земли и у неба десятки раздельных цветовых гамм – некоторые дополняют друг друга, остальные конфликтуют. В естественных красках Марса никакой гармонии не наблюдается, это сущий хаос.
В руке Марвин обнаружил очки. Надел. В тот же миг цветовая какофония умерилась до приемлемых пропорций. Отпустило шоковое оцепенение, восприятие заработало нормально.
Первым делом Марвин ощутил тяжелое биение в ухе, которому вторил рокот вроде частой дроби малого барабана. Флинн огляделся в поисках источника, но увидел лишь землю и небо. Прислушался – и понял, что звуки исходят из его груди. Это работа легких и сердца; вся жизнь марсианина сопровождается таким шумом.
Марвин достаточно пришел в себя, чтобы познакомиться с телом носителя. Осмотрел ноги: длинные, тонкие. Коленный сустав отсутствует, но лодыжка, голень, середина и верхняя часть бедра самостоятельно вращаются на шворнях. Пройдясь, он получил удовольствие от плавности движений.
Рука была чуть толще ноги, о двух суставах и пяти пальцах, из которых два – большие, противостоящие. Эти пальцы можно было сгибать или поворачивать в любые стороны.
Марвин был одет в черные шорты и белый джемпер. Грудной гребень аккуратно сложен и заключен в расшитый кожаный чехол. И до чего же естественно все это выглядит, просто диву даешься.
Хотя чему тут удивляться? Только благодаря способности разумных существ приноравливаться к новым условиям обитания и возможен Обмен. И пусть у марсианина немало морфологических и сенсорных отличий от землянина, в космосе предостаточно созданий куда более экзотических.
От этих размышлений Флинна отвлек звук отворившейся за спиной двери. Марвин обернулся и увидел перед собой марсианина. Форма в серую и зеленую полоску – значит это государственный служащий.
Марсианин крутанул ножными сегментами, и Марвин поспешил ответить на приветствие должным образом.
Одно из сопутствующих Обмену благ – «автоматическое обучение». Как гласит профессиональная шутка, «заняв дом, найди применение мебели». Под «мебелью», само собой, понимаются доступные базовые знания, содержащиеся в мозгу носителя,
В этой же области находится своего рода иммунологическая реакция, допускающая весьма и весьма ограниченный контакт между совершенно разнородными существами. «Общие сведения» обычно находятся в свободном доступе, а вот «персональные данные», к которым относятся верования, предрассудки, надежды и страхи, хранятся за семью печатями.
– Слабого ветра, – произнес марсианин старинное классическое приветствие.
– Ясных небес, – отозвался Флинн, с неудовольствием отметив, что тело носителя слегка шепелявит.
– Я Мингло Оричичич, сотрудник Туристического бюро. Добро пожаловать на Марс, мистер Флинн.
– Спасибо, – поблагодарил Флинн. – Как же я рад, что попал сюда! Да будет вам известно, это мой первый Обмен.
– Мне это уже известно, – сказал Оричичич.
Он плюнул на пол, что однозначно свидетельствовало о сильном волнении, и распрямил большие пальцы. Из коридора донеслись резкие голоса.
– Что касается вашего пребывания на Марсе… – начал Оричичич.
– Хочу увидеть Нору Песчаного Короля, – сказал Флинн. – Ну и Говорящий океан, само собой.
– В обоих случаях отличный выбор, – произнес чиновник. – Но сначала одна-две формальности.
– Формальности?
– Ничего слишком сложного. – Нос Оричичича изогнулся влево, у марсиан это означало улыбку. – Прошу подтвердить, что эти документы подлинные.
Флинн взял протянутые марсианином бумаги, пробежался по ним взглядом. Это были копии заполненных им на Земле бланков. Он прочитал текст – все в порядке, информация при пересылке не исказилась.
– Те самые, что я подписал на Земле, – сказал Марвин.
В коридоре нарастал шум. Марвин даже разобрал слова:
– Ошпаренный яйцекладущий сын перемерзлого древесного пня! Дебильный любитель гравия!
Марвин вопросительно поднял нос, и чиновник поспешил объяснить:
– Накладка, недоразумение. Даже в лучших государственных туристических организациях иногда случаются подобные мелкие неприятности. Но смею вас заверить, мы все исправим за пять глотков рапи, а то и быстрее. Позвольте спросить, не могли бы вы…
Судя по шуму, в коридоре случилась потасовка. И вдруг в комнату ворвался марсианин. Его пытался остановить, вцепившись в руку, другой, в мундире чиновника мелкого уровня.
Ворвавшийся марсианин был чрезвычайно стар, судя по слабой фосфоресценции его кожи. Он простер трясущиеся руки к Марвину Флинну.
– Вот оно! – вскричал старец. – Вот оно, и, клянусь древесными пнями, я получу его обратно!
– Сэр, я не привык, чтобы меня называли «оно»! – возмутился Марвин.
– Да при чем тут ты? – процедил старый марсианин. – Я тебя не знаю и знакомиться не желаю. Речь о теле, в котором ты сидишь и которое тебе не принадлежит.
– Как это понимать? – спросил Флинн.