Обменные курсы
Шрифт:
– Просто мелкие недоразумения, – говорит Петворт.
– О, простите за мои недоразумения, надеюсь, я всегда была хорошим гидом, я старалась. И, думаю, вам нужен гид.
– Всем нужен, – отвечает Петворт. – И вы – очень хороший гид.
– А помните, что мы чуть не сделали в Глите, но так и не сделали? – спрашивает Марыся. – Я помню.
– И я, – говорит Петворт.
– Теперь вы вернетесь к своей жене, ее ведь зовут Лотти? Которая курит маленькие сигары, знакомая Плитплова?
– Да, – говорит Петворт.
– Ну, для вас это приятно, только думаю, вы не расскажете ей всё, что
– Да, наверное, – отвечает Петворт.
– Да, – продолжает Марыся, – вам придется выдумать историю. Здесь вы узнали кое-что про истории. Та книга, которую я вам подарила, помните чья, она при вас? Вы попытаетесь ее прочесть?
– Возможно, – говорит Петворт.
– Вообще-то вы не очень много выучили наш язык.
– Достаточно, чтобы составить впечатление.
– А ваши болезни все прошли? Ваша губа лучше?
– Да, – отвечает Петворт.
Прямое длинное шоссе указывает теперь на аэропорт; ТЭЦ и собор остаются справа.
– Ой, какая жалость, вы не побывали в соборе, – говорит Марыся Любиёва. – Хотя это и лучше – оставить что-то на другой раз.
– Да, – соглашает Петворт.
– И я думаю, вы еще приедете, – продолжает Марыся. – Знаете, я маленькую чуточку экстрасенс.
Среди протянувшихся до зазубренного горизонта полей возникают знакомая золотая луковка и авиамаяки. Перед аэропортом стоят синие милиционеры, один из них подходит к такси, когда шофер останавливается в неположенном месте, но Мари Любиёва, как всегда, идеальный гид, как-то его уговаривает. Здание, в которое они входят, дощатое, низкое, но более просторное, чем то, в которое Петворт входил две недели назад. Внутри коловращение толпы с чемоданами, «деньги меняем, деньги меняем», шепчет кто-то из толчеи, хватая Петворта за рукав. Есть киоск под вывеской «ЛИТТІ», еще один – «ТЫПЪИЧНІІ», а в центре – стойка с надписью «КОСМОПЛОТ», за которой что-то пишет девушка в зеленой форме. Стоят две длинные медленные очереди на регистрацию.
– Хотите зарегистрироваться сейчас? – спрашивает Марыся Любиёва.
– По-моему, мы еще успеем выпить по чашечке кофе. – Петворт ставит вещи у космоплотовской стойки, высматривая в толпе белую спортивную рубашку и щеголеватые брюки, но ничего подобного не видно.
– О, вы хотите? – спрашивает Марыся. – Это сюда, и правда, время еще есть.
Оставив вещи у космоплотовской стойки, Петворт вслед за Марысей пробивается сквозь толпу. Внезапно сзади раздается шум; один из милиционеров бежит за ними, расталкивая священников в рясах и старух с картонными коробками, крича и размахивая автоматом.
– Ой, Петвурт, ну что вы теперь делаете? – спрашивает Марыся, останавливаясь. – Ой, правда, как вы это делаете, он говорит, вы снова забыли ваш багаж. Не разрешено его оставлять, вы должны вернуться. Правда, вы безнадежны, ведь так? Может быть, мне надо лететь с вами в Англию. Я не знаю, как вы сумеете без меня жить.
– И я не знаю, – говорит Петворт.
Он возвращается к космоплотовкой стойке, где остались его вещи, по внешнему виду нетронутые, что неудивительно, поскольку еще один милиционер стоит над ними, решительно расставив ноги.
– Видите, как наша милиция вас бережет, – говорит Любиёва. – Теперь они хотят, чтобы вы немедленно сдали
Два милиционера, взяв важного гостя в клещи, подводят его к началу очереди. Остальные пассажиры терпеливо ждут, лишь самую малость косясь в сторону Петворта. Зеленая космопло-товская девица берет его билет, чемодан и портфель, медленно и мучительно пишет «LHR» на двух багажных бирках, цепляет их и ставит вещи на пол у себя за спиной.
– Хорошо, – говорит Любиёва. – Теперь вы не увидите их, пока не придет время показывать на донаыйіі. Вот ваш посадочный талон, пожалуйста, уберите его в карман, туда, где сможете найти, иначе останетесь в Слаке на всю жизнь. Я не против, но, может быть, вы не хотите. Паспорт при вас? А как насчет денег? Вы знаете, что нельзя вывозить из страны влоски?
– Давайте я лучше отдам их вам. – Петворт лезет в карман и достает последние деньги, негодные для дальнейшего обмена.
– Ой, Петвурт, это все ваши богатства? – смеется Любиёва. – Вы знаете, что у вас осталось только пять влосок? Это не слишком много. Сто трамвайных билетов или тридцать батонов хлеба. Думаю, можете оставить на случай, если придется платить пошлину за сувениры. Наша донаыйіі очень строгая.
Надеюсь, вы не вывозите ничего запрещенного? Старину, иконы? Им не понравится, если у вас будут такие вещи.
– У меня ничего такого нет, – говорит Петворт.
– Ну а теперь, если хотите, мы можем выпить по чашечке кофе, без волнений. Я не хочу с вами прощаться, понимаете?
Петворт понимает, но что-то с ним происходит: странная грамматика аэропортов прогнала все чувства, кроме тревоги. Звучат объявления, поток разноязыких слов наполняет голову, как во сне. Табло подрагивают, знаки превращаются в избыточность, город, две недели выстраивавшийся у него в мозгу, отдаляется. Кофе приторный и безвкусный, люди вокруг уже выглядят чужими. «Внимание, слибоб, – раздается из громкоговорителей женский голос. – Начинается посадка на рейс компании «Бритиш Эруэйз» в Лондон».
– Мой рейс, – говорит Петворт.
Из-за столика на него смотрит Марыся Любиёва, еще более бледная и напряженная, чем за все время знакомства.
– Ой, Петвурт, Петвурт, – говорит она, – время прощаться. И не знаю, как это сказать, никакие слова не будут правильные. А вы такие знаете? Я – нет. Но помните наш обычай?
– Обычай? – переспрашивает Петворт, однако не успевает договорить: две теплых руки обхватывают его за шею, тянут к двум грудям, которые прижимаются к нему, вжимаются в него.
– Спасибо, – говорит Петворт, – мой очень хороший гид.
– Камърадакии, – произносит Марыся, присовокупляя поцелуй. – Для меня вы правда товарищ. И, надеюсь, я для вас маленькую чуточку тоже.
– Да, – отвечает Петворт.
Толпа движется к лабиринту таможни, и он должен идти со всеми, на свой рейс, а впереди милиционер с автоматом над черной линией на полу, дальше ряд занавешенных кабинок и табличка «ИДЕНТАЫЙІІ». Он оглядывается и видит, что уже пересек ту черту, за которую Марыся Любиёва пройти не может; она машет рукой и кричит: «До свидания, товарищ Петвурт!» Он тоже машет, кричит прощальные слова. Милиционер легонько подталкивает его вперед автоматом.