Обнаженная душа
Шрифт:
Сергей пошевелился, зарычал во сне. Оля схватила поллитровку и кинулась из дома. Вылила водку под сарай, а бутылку положила под навес в кучу таких же. Зыбкий лунный свет наводил жути. Одиноко горел фонарь над воротами. Тоскливо завыла соседская собака. Девушка зябко передернула плечами, поспешила обратно.
Обычно похмелье у Сергея проходило тяжело. В голову молодой женщины лезли отвратительные сцены. На удивление утро вместе с нежным теплом восходящего солнца принесло бархатные звуки песни. Оля услыхала, как муж напевал мягким баритоном под мирный ритм молотка. Девушка накинула пестрый ситцевый халатик, осторожно приоткрыла дверь.
– Видала, какую красоту принес? – Приветливо улыбнулся Сережка. Он развесил картины на стене и любовался ими.
– Где ты их взял? – Голос девушки дрогнул. – Они… дорогие, наверное.
– У Димки дед помер месяца три назад. В наследство домик оставил в Таежном. Там, где скит староверческий. Помнишь, перед свадьбой были в гостях? Никанорыч тогда с тебя эскиз карандашом набросал. Рисунок тот до сих пор в свадебном альбоме хранится. Вот, вчера ездил, помог вещи разобрать. Посидели немного, помянули. Димон мне эти картины подарил. Триптих. Одна старинная, дед Макар ее давненько хранил, а две другие несколько лет делал. Димка говорил, что дедушка белый силуэт душой величал. Похоже, старая картина подпорчена, мужчина кивнул в сторону демона. Или потерялась пара деталей: здесь сверху пустота и тут справа. – Он показал на бордовый фон древнего экспоната. – Сам потом доделаю. Несложно проволочку скрутить и приклеить. Думаю,
– Э-э-эм, – хотела что-то произнести Ольга. Вздрогнула. Осеклась. Ей показалось, что черт на картинке подмигнул и вновь ощерился зло.
– Ма-а-м, а чего он дразнится? – Ванюшка дергал мать за полу халата. Протер со сна глазенки кулачком и тыкал пальцем в языкастую рожу.
– Ах-ах, дразнится, – Сергей засмеялся, подхватил сынишку, закружил по комнате.
***
Жизнь, казалось, подарила семье второе дыхание. Оля не могла нарадоваться. Целый месяц муж не пил, приходил домой вовремя, даже Ванечку как-то из детсада забрал. Бабье лето раскрасило Лебяжье причудливыми оттенками теплой акварели, баловало изумительной погодой, щедрыми дарами. Совместная работа на огороде спорилась, множились запасы на зиму. В погребке теснились банки с вареньем и разносолами. «Вместе», – с каким удовольствием Оленька перекатывала сладкое слово на языке, пробовала на вкус будто яхонтовый мед. Втроем они ходили по грибы в прозрачно-золотые перелески. Где среди шуршащих листьев и дурманящих ароматов осени Сергей учил сынишку премудростям «тихой охоты». Рассказывал о подосиновиках и подберезовиках, объяснял, чем опасны красивые с виду мухоморы.
Дома же мужчина подолгу рассматривал триптих, сидя в кресле, что специально поставил напротив. «Может, и неплохо, что Сереженька нашел новое увлечение. Спокойней стал. Только уж больно неприятный образ у вас в доме появился. Убрать бы его с глаз долой», – шептала мать Ольге, когда приходила за Ванюшкой, взять внука к себе на выходные. Малыш очень любил бабушку и с удовольствием гостил у нее.
Конец ознакомительного фрагмента.