Обнаженная медицина. Рассказы дерматовенеролога о суровых врачах и «везучих» пациентах
Шрифт:
Конечно, не обходилось и без неожиданностей.
Во дворе больницы была спортивная площадка, где санитары, больные, врачи могли размяться, поиграть в мяч. В отделении челюстно-лицевой хирургии находилось много шахтеров. Видимо, в силу специфики профессии травм у них было предостаточно, в том числе в области головы и лица. И если с переломом челюсти обычному человеку приходилось лежать 30 дней, то шахтерам полагалось 45 дней – для них были другие нормативы. Здоровые мужики, которые привыкли работать физически, изнывали от ничегонеделания! Для них была отвратительна сама мысль, что их уложили в койку с каким-то там переломом нижней челюсти. У них отлично двигались руки-ноги, вот только разговаривать и открывать рот они не могли. Для срастания перелома нижнюю челюсть фиксировали
И вот однажды с нами играл пациент, у которого подходили к концу эти 45 дней. Уже не прочными креплениями, а лишь небольшими резинками была скреплена его верхняя и нижняя челюсти. Игра азартная. Мяч передаем один другому. Опасный момент – и вот-вот забьют гол. Он в азарте снимает резинки и, широко раскрывая рот, что-то громко кричит. Тут кто-то с неимоверной силой заряжает ему мячом аккурат в нижнюю челюсть. Он орет. Падает. Мы хватаем его под руки, несем в отделение. Врачи делают рентген и видят, что челюсть снова вся разлетелась. И снова операция, и снова фиксация челюсти на 45 дней. В футбол он больше не играл!
Правила, существующие в больнице, безусловно, надо исполнять. ведь они написаны, что называется, «кровью» и «потом» как пациентов, так и врачей.
Другой, тоже трагизабавный, случай произошел поздней осенью. Ночная санитарка помыла ступеньки на крыльце. А поскольку ночная температура уже опускалась ниже нуля, то вода превратилась в тонкий слой льда. Семь утра, закончилась моя смена. Я выхожу на улицу – пора домой. Вдыхаю утренний морозный воздух, сладко потягиваюсь и вдруг вижу, что на ступеньках что-то лежит. Оказалось, человек. Я его поднимаю. Трясу – что с вами? Он ничего не говорит, только стонет. Заношу мужика в санпропускник и рассказываю врачу, где его нашел и при каких обстоятельствах. Врач осматривает и видит, что у мужчины челюсть болтается – сломана! Скорее на операционный стол. Пока готовили к операции, спрашиваем: «Мужик, а почему ты на ступеньках лежал?» Он промычал в ответ, конечно, но мы разобрали. Говорит, что всю ночь мучился – болел зуб. Еле-еле дождался утра, поехал к врачу. Но в стоматологии было закрыто. Велели зайти через санпропускник. А там поскользнулся, упал и сломал челюсть. «А сейчас зуб болит?», – спрашивает хирург. «Нет, сейчас не болит», – ответил пациент.
4. Не дай вам бог лечиться по знакомству
Эта глава о том, что умение вовремя признать совершенную ошибку куда более полезно для пациента, нежели желание до победного отстаивать свое, явно неправильное мнение.
Не всегда стоит обращаться за врачебной помощью к знакомым. И дело не в том, что могут отказать или что-то не так сделать. Надо понимать, что от одного врача зависит не так много, как мы думаем. И бывает, что не всегда все идет так, как мы планируем. Какие-то неизвестные силы вмешиваются в лечебный процесс, и он заканчивается, порой, очень неожиданно. Однако когда дело касается знакомых, под удар уже попадает не только репутация врача, но и дружба…
У одного нашего хирурга был старинный приятель, который попросил посмотреть его жену. У нее болел зуб – не спала всю ночь. Зуб надо вырвать, а она боится идти к стоматологу. Друг нашего врача спрашивает:
– Не мог бы ты помочь ей и вырвать зуб? Только она очень боится – сделай ей под общим наркозом.
– Да, конечно, о чем разговор! Приводи!
Приятель обрадовался и побежал за женой, которая осталась ждать его в машине.
Женщину привели в операционную. Я на подхвате, помогаю по мелочам – уложил женщину на стол.
– А вы долго будете делать?
– Ну что ты! Две минуты – зуб вырвем и все.
Кивает. Дает женщине фторотановый масочный наркоз (а он действует примерно 5-10 минут). Она засыпает. Открываем рот. Доктор начинает рвать зуб, а он… крошится. И корни остаются. Неприятно, но все поправимо. Надо удалять корни. Но они быстро не удаляются. Проходит 10 минут. Анестезиолог говорит: «Что-то у вас быстро не получается, давайте я ей нормальный наркоз по вене дам, заинтубирую, и работайте?» Врач: «Да что ты, не надо! Осталось чуть-чуть, сейчас все закончим». Анестезиолог уже нервничает: «На фторотане у нее интоксикация будет». Врач лишь махнул рукой – делай, мол, как я говорю. Проходит еще минут 30, а корни все не удалены. Анестезиолог уже начинает психовать: «Ребята, мать вашу, давайте я ей дам нормальный наркоз! Иначе делов натворим».
Самое страшное для врача – переоценить свои возможности. Ведь мы всегда несем ответственность не только за собственные поступки, но и за самочувствие нашего пациента.
За это время он давал ей маску 5 или 6 раз. Она засыпала, через несколько минут просыпалась. Он опять ей давал маску, она опять засыпала, и так далее. А это, действительно, очень плохо. Минут через 40 у нее начались судороги от интоксикации. Произошло то, о чем предупреждал анестезиолог. Что делать? Хирург говорит: «Привязывайте ее к столу!» Привязали. «Голову держите». Держим. Хирург взял скальпель и распахал всю челюсть. И только после этого он удалил все, что было необходимо. И вот, когда, казалось бы, можно вздохнуть с облегчением, у женщины неожиданно наступает непроизвольное мочеиспускание. Хирург смотрит: жена друга, как-то неудобно ее в таком виде возвращать. Он просит санитарку снять трусы и постирать. Однако после такого наркоза отпускать пациентку домой просто нельзя.
«Давайте, – говорит, – в стационар, госпитализировать». На каталке ее и отвезли в палату…
Вот как эту историю рассказал муж: «Врач сказал, что уйдут на 5 минут. Я расслабился, вышел покурить. Жду. Курю-курю-курю. 15 минут прошло – никто не выходит. Опять закурил. Курю-курю-курю. Опять никого. Их не было больше часа! Начинаю волноваться. И вот выходит хирург и говорит: «Ты знаешь, там так получилось, пришлось много удалять, сделали операцию, поэтому положили в стационар. Приходи завтра. Сегодня к ней нельзя!» Я в шоке, к жене не пускают, связи никакой (а тогда не то что мобильных, стационарные телефоны не у всех то были). Пришел называется по знакомству.
А вот как потом рассказывала жена: «Всю ночь зуб болел. Пришли по знакомству к доктору. Зуб удалить, называется. По блату – под наркозом. И со мной вот что сотворили. Прихожу в себя: лежу в палате, не там, куда завозили. Я не в операционной. Понимаю, что не рядом с мужем. На кровати. Лицо болит, как будто меня по нему били, еще и забинтовано. В голове туман. Все тело тоже болит, как будто меня палкой били. Вдруг понимаю, что лежу без трусов. Прихожу в ужас – что было? Изнасиловали? Поворачиваю голову и вижу свои трусы на батарее. Что было, не помню. Господи, что же мужу то скажу?…»
Вот так бывает, если переоценить свои возможности. Это была наука на будущее и ему, и нам, молодым…
5. Страшная история
Эта глава о том, что молодость – поистине самое веселое время в жизни человека, и о том, что гипс существует не только для того, чтобы сращивать переломы.
В больнице, где я работал санитаром, был большой и очень красивый актовый зал. Там проходили всякие конференции, собрания. Главным украшением зала являлся огромный бюст Ленина. Его голова была размером в человеческий рост. На его плече спокойно могли сидеть двое.