Обнаженная модель
Шрифт:
Расул задумался и спросил:
— Володя, а разрешат ли нам снимать внутри самого храма? Для этого, наверное, надо получить специальное разрешение.
— Попробуем договориться на месте, не забывай про нашу табличку на стекле, возможно, она сработает.
Табличка не помогла, машинам на территорию храма въезд был запрещен. Пройдя через площадь, вошли в храм, где разыскали настоятеля, чтобы получить разрешение на съемки.
— Внутри храма снимать нельзя, а снаружи, пожалуйста, — настоятель осенил нас крестным знамением, тихо прошептав «Во имя Отца, и Сына и Святаго Духа», благословил
Мы начали снимать, и как раз в это время на территорию подворья вошла очередная группа туристов, пестрыми одеждами оживляя величественное белокаменное сооружение со строгими аскетическими формами. Расул взял в кадр овальный серебряный купол храма с венчающим его крестом, задержался на мгновение и начал плавно опускать камеру на круглый барабан, венчающий церковь с его вертикальными щелевидными окнами. Потом плавно опустил камеру вниз, поймав в кадр идущих туристов, пройдя вместе с пестрой толпой к порталу храма. Я попросил двух молодых девушек внимательно рассматривать архитектуру, а Расулу дал знак снимать лица девушек крупным планом, после чего оператор снял храм с трех точек, а также крупные и мелкие фрагменты архитектуры.
— Обязательно надо снять входные ворота на территорию. Они и будут началом эпизода о Пицундском храме, — предложил я Расулу.
— Ты покажи мне, что и как снять, я постараюсь сделать это с рук, без штатива.
— Отлично, Расул. С рук должно получиться более пластично, — ответил я.
— Надеюсь, на этом сегодня закончим, ты не забыл, что Гарик ждет нас у себя дома? — спросил Расул.
— Снимем входные ворота и в путь, в Гагру, — ответил я, — надеюсь, наш отчаянный Ваня доставит нас во время к Хагушу.
Всю дорогу я думал о концепции фильма. В целом, представляя курорты, я не мог выстроить последовательность композиции, мне нужен был герой, чьими глазами зритель увидел бы божественную красоту гор, водопадов, моря, вечно зеленых пальм и кипарисов.
В центре Гагры располагался дом Гарри Хагуша. Нас встретила его мама, по традиции одетая во все черное, и только седые волосы красивым обрамлением завершали образ этой приветливой обаятельной женщины. Она была похожа на строгий лик иконы в серебряном окладе. За столом уже собрались домочадцы. Гарри представил нас:
— Познакомьтесь, Владимир Аннакулиевич — режиссер. Расул Нагаев — оператор. Они снимают фильм о нашей Абхазии. А это моя семья, с мамой вы уже знакомы. Моя дочь, — он кивнул в сторону красивой девушки, — Аида, студентка университета, сын Славик, — я увидел мальчика лет семи, который бросил на нас серьезный взгляд больших черных глаз, — а это моя племянница Саида, она тоже студентка.
В это мгновение мне стало ясно, что эти юные абхазки и мальчик Слава и есть герои нашего фильма. Их глазами мы увидим курорты Абхазии. Стол был накрыт в большой гостиной. Копченая говядина, зелень, овощи, фрукты и главное национальное блюдо абхазов мамалыгакрасиво смотрелись на белой скатерти. Подали домашнее черное вино и естественно чачу. Я улучшил момент и тихо спросил Гарика:
— Ты не будешь возражать, если твоя молодежь примет участие в нашем фильме?
— В качестве кого?
— Артистов, конечно, они станут главными героями фильма и покажут красоты
Гарик улыбнулся и сказал:
— Я не возражаю, и прямо сейчас решим этот вопрос.
Гарик рассказал о моем предложении. Девушки скромно опустили глаза, и только Славик громко крикнул:
— Ура, я буду артистом!
— Хорошо, Славик, а сестренка и тетя? Как, согласны? — Гарик посмотрел на девушек.
— Я думаю, Славика одного мы не отпустим, так что вам придется стать артистками.
Девушки счастливо заулыбались.
На следующее утро наша киногруппа увеличилась на три человека: Славика, Аиду и Саиду, — они стали нашими актерами. Теперь «Рафик» был заполнен, Расулу пришлось немного потесниться и занять только одно кресло. В этом составе мы снимали Гагры, обезьяний питомник, большой эпизод в кафе, вид на монастырь в Новом Афоне, интерьеры музея в Сухуми, озеро с белыми и черными лебедями, розарий, и завершили съемки на приморской набережной.
Вместо прежнего праздничного и многолюдного курортного города со множеством кофеин, в которых сидели мужчины, потягивая из маленьких чашечек душистый кофе по-турецки и искоса бросая взгляды на блондинок, фланирующих по набережной, мы увидели почти безлюдное место. Не было хачапурен и шашлычных, издававших неповторимые ароматы Кавказа. Пляж был пуст. Над ним кружили чайки. Неожиданно я увидел художника, писавшего с натуры. Он стоял на пристани спиной к морю.
— Расул, пойдём, посмотрим, что же пишет художник, отвернувшись от моря?
Мы прошли по эстакаде, чтобы посмотреть. Художник писал здание в стиле модерн и несколько мощных зелёных кипарисов, обрамляющих розовый фасад дома на фоне ярко синего неба с ослепительно белыми облаками.
— Расул, включай камеру, сначала возьми в кадр розовое здание с кипарисами, потом от него сделай отъезд трансфокатором так, чтобы в кадр вошел художник с этюдником и постепенно наезжай на его картину, возьми все это целиком, задержись на три секунды.
— Володь, а это тебе нужно? — с неудовольствием спросил Расул.
— Этот кадр будет визитной карточкой Сухуми в нашем фильме.
Камера оператора зажужжала.
— Стоп. Снято!
Прошли три съемочных дня. Впереди предстояла экспедиция на озеро Рицаи на альпийские луга, расположенные выше озера. Именно там мною было запланировано снять последние кадры.
Ранним утром, в наш номер гагринской гостиницы зашел Гарри Хагуш.
— Доброе утро, киношники! Хотел вас разбудить, а вы, вижу, уже собрались. Сегодня у вас дорога дальняя, вы едете на озеро Рица, а я поеду раньше на своей «Волге». Мой брат живет высоко на альпийских лугах, это много выше и дальше озера. Как только закончите съемку на озере, Ваня доставит вас к моему брату, где я уже буду ждать вас. По дороге увидите альпийские луга с Главным Кавказским хребтомна горизонте, и если вы снимите эту красоту, ручаюсь, получатся лучшие кадры фильма. Мы с братом будем ждать вас. Заколем молоденького бычка, по абхазскому обычаю устроим ужин в пацхе.