Обнаженная снаружи и изнутри
Шрифт:
— У меня было потрясающее детство, мистер Холман! Приезжая домой на каникулы, я сталкивалась с новым “дядей”, который жил в доме. Даже когда я закончила школу, ни один из моих родителей не посчитал необходимым отметить это событие. Отец был занят четвертой женой на борту яхты, а Соня уехала в Мехико с каким-то теннисистом. Когда она возвратилась назад, ее лицо было красным, как переспелый помидор.
— Иногда детям не везет с родителями! — пробормотал я, не зная, что тут можно сказать.
— По
— Потому вы решили до конца жизни биться головой о стену в надежде, что у вашего папеньки по этому поводу проснутся совесть и отцовские чувства? — фыркнул я.
— Мне ровным счетом наплевать на отца! Я только одного хочу, чтобы он не вмешивался в мою жизнь. Берегитесь! — крикнула она.
Тревога в ее голосе заставила меня быстро повернуться. Оказалось, что ко мне сзади подкрадывается Харольд Лумис, в поднятой руке которого был зажат огромный нож мясника. В первое мгновение я просто не поверил своим глазам, решив, что это всего лишь дурацкая шутка. Потом я увидел выражение его рыбьих глаз и услышал шипящий звук — втягивал сквозь сжатые зубы воздух. Несомненно, он психопат. Если бы я не сориентировался, то быть мне объектом его следующего шедевра “Холман снаружи и изнутри”.
Я резко шагнул вбок, подальше от кушетки, а когда он двинулся за мной, я схватил обеими руками его правое запястье, повернулся на левой пятке и резко перекинул его через себя. Он полетел, кувыркаясь, через всю комнату, с грохотом врезался в стену, затем медленно сполз на пол, как воздушный шар, из которого вышел весь воздух. Нож стукнулся о паркет и скользнул в угол. Я прошел и поднял его. Лумис наблюдал за мной с ошеломленным видом, но был не в состоянии даже пошевелить пальцем, пока у него не восстановится дыхание, а на это требовалось не менее пары минут.
Энджи вскочила с кушетки и облегченно вздохнула, когда я подошел к ней с ножом в руке.
— Теперь меня не удивляет, что он не продает много картин, — заметил я. — В плане коммерции его ждет полный провал, если он вот так будет бросаться на клиентов.
— Вы унизили его и поставили в дурацкое положение, — произнесла она напряженным голосом. — А Харольд этого не выносит.
— Его можно только пожалеть, — буркнул я. — Ему напрасно вздумалось придать мне сходство с одним из героев его творений.
— Очень сожалею. — Она протянула мне руку. — Пойду отнесу нож обратно на кухню. Думаю, вам лучше уйти сейчас же, мистер Холман. Остальное я улажу без хлопот.
— Вы уверены?
Она энергично закивала.
— Да. Но
— Хорошо. А ответ Клэю прежний?
— Можете не сомневаться! Если он не хочет скандала на первых страницах газет, пусть лучше не вмешивается в мою жизнь, оставит меня в покое! Так и передайте ему.
— Ну а что в отношении вашей матери? Это распространяется также и на нее?
— Вдвойне! Знаете, она так поглощена своим атлетически сложенным Ромео, что едва ли заметила мое отсутствие в ее доме. Конечно, я ушла оттуда всего каких-то два месяца назад.
Я извлек из кармана свою карточку, на которой было напечатано “Рик Холман — опытный консультант” с домашним адресом и номером телефона, потому что у меня не было офиса.
— Это не имеет никакого отношения к вашим родителям, — сказал я ей. — Но если вы столкнетесь с проблемой, справиться с которой вам будет не под силу, тогда, возможно, у вас появится желание позвонить мне. В любое время.
— Спасибо, — ответила она очень искренно.
Она стояла с беспокойным выражением еще совершенно детского лица, так не вязавшегося с роскошными формами ее женской фигуры.
— Я высоко ценю ваше предложение помочь, — с подкупающей искренностью произнесла она. — Можете не сомневаться, если у меня действительно будут какие-то серьезные неприятности, мистер Холман, я непременно обращусь к вам.
Я еще раз посмотрел на эту “Обнаженную снаружи и изнутри” на мольберте и вздрогнул.
— Обязательно. В любое время! — сказал я ей.
Глава 3
Дом Сони Дрезден оказался широким приземистым строением, прилепившимся к вершине сильно выветренного утеса в Палисаде. Я приехал туда в туманный день, немного постоял на парадном крыльце, мечтательно глядя на Тихий океан, волны которого плескались у моих ног. Наконец, я позвонил.
Минуты через две двери отворились, сначала как бы образовалась пустая рамка, которую почти сразу же заполнил человек, с первого взгляда показавшийся мне копией прошлогоднего “мистера Америка”.
Рост около шести футов четырех дюймов при весе в двести двадцать пять фунтов. Облачен он был в ярко-голубые шелковые трусы, которые правильнее было бы назвать плавками. Его массивный торс являл взгляду набор всяческих мускулов, обтянутых золотисто-коричневой кожей, блестевшей от масла в солнечных лучах. У него была физиономия не блещущего умом красавчика, белокурые волосы на шее завивались в тугие кольца, не то от природы, не то трудами искусного парикмахера. Его слегка выпученные голубые глаза с подозрением посмотрели на меня, а необходимость подумать создавала две поперечные линии между бровей.