Обнаженность
Шрифт:
Прикоснувшись к себе, я выдохнула, испустила тонкий стон. Мое дыхание прерывалось…и я продолжила...
– Я знаю, что ты желаешь дотронуться до меня, желаешь почувствовать теплое, влажное проникновение...
Этан прерывисто дышал в трубку, что наполняло меня желанием взорваться в экстазе от звука его голоса.
– Поговори со мной. Я хочу слышать твой голос...
– с нетерпением попросила я.
– Тебя здесь не хватает.
– произнес он тихо, но я желала большего.
– Развяжи немного свой галстук. Расслабься.
– я выдерживала
Этан взял на себя инициативу и продолжил.
– Ты меня возбуждаешь. Я хочу привязать тебя к кровати, завязать тебе глаза. Прикоснуться к твоему телу. Хочу слышать твои нескончаемые и сладкие стоны. Владеть твоим наслаждением, довести тебя до изнеможения...
Мои стоны усиливались, а Этан продолжал получать удовольствие, доводя меня до экстаза своими словами.
– Je viens!– произнесла я на выдохе эту фразу, которой выражают на французском предстоящий и неизбежный оргазм.
– Я люблю тебя. – прошептал он, наслаждаясь звуками моего голоса, в плену у наслаждения.
– Этан...- произнесла я, пытаясь восстановить дыхание.
– Я больше не могу без тебя.
Он промолчал несколько секунд, а затем произнес: - Значит ли это, что ты решила...
– Да. Я решила. Я хочу видеть тебя каждый день. Быть с тобой.
Наш телефонный разговор завершился обменом словами нежности, ожиданием нашей скорой встречи.
Но моё решение приближало не только день встречи с любимым мужчиной, но также и день грустного расставания на неопределенный срок с моими родными, с друзьями, с Москвой.
Я долго откладывала это объявление об одном из самых смелых решений в моей жизни, но откладывать больше было невозможно.
Сначала я сообщила семье. Дома разразились недоумения, возмущения, вопросы и даже угрозы, но менять своё решение я не собиралась.
И, всё ещё, оставался один человек, сообщить которому о моём отъезде я никак не отваживалась - Мишка. Для поддержки я решила пригласить Мстислава, собрав их вместе за чашкой кофе.
Не откладывая более, я сразу же сообщила о своём решении.
После минуты молчания последовала череда негодований, затем -сожалений, а затем...
– Не может такого быть! Я отказываюсь в это верить! Сколько ты это от меня скрывала?
– воскликнул Мишка и обиженно отвернулся.
Я обняла его, поглаживая плечи. Развернула к себе.
– Миш, ну пойми ты меня... попытайся понять...
– Нет!
– отрезал Мишка. – Нет! Ты никуда не поедешь! Во Францию??? Вот еще!
Он скрестил руки на груди, нахмурил брови, не желая выслушать ни меня, ни Мстислава.
Ему нужно было время - время понять, время осознать... и время простить меня за мой отъезд, срок которого я не могла обозначить. Я дала ему это время. И он простил.
Мишка не только простил, но даже
С ведома моих родителей и с помощью Мстислава, они организовали в нашей квартире настоящую вечеринку в стиле "Назад в СССР", превратив квартиру в "Красную Москву", при входе в которую меня встречал строгий взгляд Товарища Сталина. По коридору были развешаны портреты советских лидеров. По центру зала - красный флаг с серпом и молотом, а под потолком летали красные воздушные шарики.
Мстислав развесил разнообразные плакаты с лозунгами, пропагандирующими истребление нэповской России.
Стол был украшен разнообразными закусками - с черным хлебом, солеными огурцами, селедкой, креативно оформленными в стиле "a la Мстислав". Всё вокруг напоминало те времена, о которых мы в детстве так много слышали и даже видели по телевизору, которые сформировали характер нескольких поколений и стиль жизни в нашей стране, но которые нам не довелось пережить.
Среди приглашенных была и София, облаченная в красный платочек, подвязанный назад, будто собиралась на жатву в колхоз. Она пропиталась коммунистическим духом и не собиралась отдаляться от выделенной ей почетной роли в сценарии.
Но что-то здесь было не так.
– Мстислав, а что, на ужин на самом деле красная икра?
– удивленно спросила я, увидев канапе с красной икрой посреди стола.
– Ой, да ладно тебе!
– покраснел Мстислав в тон декорациям.
– Не сдержался! Отдался в лапы пережиткам империализма!
Все рассмеялись и сели за стол.
Прозвучал первый тост: - Ну что ж, выпьем за Родину!
– воскликнул Мстислав, поднимая рюмку.
Ему последовали все присутствующие, выпили по рюмочке, скривили лица и закусили.
Несколько минут политических дискуссий, критики и восхваления в сторону Советского Союза... и вот, новый тост: - Vive l'internationale communiste!– воскликнула София.
– Communiste! Communiste!– повторили все за ней беспорядочно, и вновь, череда рюмок ударила звоном об стол.
Так, рюмка за рюмкой, через какое-то время глаза присутствующих стали загораться, а слова - искажаться. Разговоры имели все меньше смысла.
Вдруг Мишка обнял отца, и они затянули: - “Если б знали вы… как мне дороги…“
Все хором подхватили: - “Подмосковные вечера…”
Мишка, повеселевший от второй рюмки, прервал распев.
– Долой bourgeoisie! – воскликнул он, вновь поднимая рюмку в потолок.
Все дружно повторили за ним, выпили и вновь наполнили рюмки "Столичной".