Обнажённый экстаз
Шрифт:
Не то чтобы они особо обращали внимание на все, что он говорил. В иерархии варгов голос дампира ценился едва ли выше обращенного варга, и только потому что дампиры были настолько редки, что не представляли никакой угрозы рожденным варгам.
– Ну и что? Что произошло с Син? – Брови Люка взлетели вверх, когда Конэлл вытащил трусики Син из кармана и повертел их на пальце. – Будь я проклят, – присвистнул он. – Ты трахнул её!
По какой-то причине Люк говорил так спокойно, словно Син являлась виснущим на шее "лебедем", снятая
Однако, Кон уважал братьев Семинусов, и не мог воспринимать их сестру, как дешевую потаскушку, несмотря на то, что именно так с ней себя и повёл.
– Да, – выдавил Кон. – Я трахнул её.
– Где? – Люк всегда хотел знать грязные подробности.
– В кладовке, – Кон протянул руку. – Плати.
Люк фыркнул и потянулся за бумажником:
– Я действительно ставил на это, да? – он передал четыре сотни и пять двадцаток.
– Да ладно, ты будешь смеяться последним после того, как братья Семинусы доберутся до меня, – Кон провёл большим пальцем по купюрам. – Прикинь, она их сестра.
– Чувак, – протянул Люк. – Я буду тебя вспоминать.
Кон не слишком беспокоился о себе или о своих яйцах, но он любил эту работу и не хотел ее терять.
Во всяком случае, пока она ему не наскучит. А она наскучит. Так всегда бывало. За тысячу прожитых им лет не было ничего, от чего бы он не устал.
Или от кого.
– Ну, – продолжил Люк, – оно того стоило? Я имею в виду, чтобы Шейд выпотрошил тебя. Она настолько хороша?
Конэлл напрягся, будто вспоминая. И желая снова.
– Конечно, я хороша!
Чтоб тебя!Кон обернулся: Син стояла, уперев руки в боки, и сверлила его тяжелым взглядом. Словно пойманный на краже леденцов ребенок, он спрятал за спиной деньги.
Она взглянула на него, как на идиота, и потянула его за руку.
– Это не то, о чём ты подумала, – произнес он неубедительно. Поскольку, подумала она именно то.
– Серьезно? То есть, придурковатый здоровяк за твоей спиной не ставил пятьсот баксов на то, что ты не сможешь меня завалить?
– Эээ…
– А подумала я о том, что ты засранец! Насколько, по-твоему, я тупа? Твое имя тебе очень подходит, Кон, – она выхватила у него деньги, отсчитала две сотни, три двадцатки и сунула оставшиеся двести сорок баксов обратно в его руку. Затем, широко улыбнувшись, толкнула кулаком его в плечо: – В следующий раз, когда будешь заключать подобные пари, не забудь отдать мне половину. За мной десятка.
Она подмигнула ему и, оставив с отвисшей челюстью, беспечно удалилась.
Люк издал сдавленный смешок:
– Я всё верно понял? Её взбесило не то, что ты поспорил на неё, а то, что ты не отдал половину?
– Ага, – ухмыльнулся Кон. – Так и есть. Я почти влюблён!
– Боже, даже не шути на эту тему. Такие женщины приносят одни неприятности.
Верно. Как и то, что женщины подобные ей превращают жизнь в
Переводчики: aveeder, natali1875
Глава 15
Эйдолон дважды терял Лора на операционном столе, но самое хреновое в том, что в обоих случаях это можно было предотвратить.
Кто-то или что-то отключил аппарат искусственного дыхания, а затем, в самый ответственный момент, отключился свет. Проблема была не в оборудовании. Эйдолон собственными глазами видел, как кнопка переключателя аппарата подачи кислорода переключилась в положение "Выкл". Рейту как можно скорее необходимо отыскать нового экзорциста.
Эй в последний раз применил на Лоре свой исцеляющий дар и отдал распоряжение медсестре перевезти его в послеоперационную палату. Лор будет в порядке, но только благодаря тому, что Эйдолон появился вовремя. Еще пара минут, и Лор истек бы кровью прямо в отделении скорой помощи.
Сорвав с себя окровавленный халат и перчатки, Эйдолон вышел в коридор и почувствовал огромную, сокрушающую волну ненависти. Сила вражды была настолько мощной, что едва не сбила с ног. Он резко вздохнул и заметил брата, который молча подпирал стену.
Выражение лица Тени было хмурым и угрожающим как грозовая туча:
– Он выживет?
– Рано радоваться, – Эйдолон заставил свои ватные ноги двигаться в сторону приемной.
– Тебе лучше бы быть уверенным, что ты принял правильное решение.
Эйдолон обернулся, ещё раз глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться, но ненависть витала в воздухе, словно отрава, наполняя его легкие и распространяясь по телу. Яд воздействовал изнутри, пробуждая внутреннего демона, выпуская на свободу его крутой нрав.
– Я знаю, что, в самом деле, ты вовсе не думаешь, что я должен был позволить Лору умереть и хватит об этом говорить, Шейд. С меня довольно. Он – наш брат, а мы не даем нашим братьям умирать.
– Ах, с тебя довольно? Тогда ладно. Ты сделал свой выбор, а я делаю свой. Так что, я думаю, больше не о чем разговаривать, – его голос был резким, а глаза блестели. – Никогда!
Слова Тени резали, словно острое лезвие скальпеля, вонзаясь Эйдолону в самое сердце, и из этих резаных ран сочился его собственный гнев.
Господи, это действительно произошло. Что-то сломало их. Сокрушительная боль расходилась от центра груди Эйдолона почти с такой же скоростью как тогда, когда умирал брат, разрывая связь, позволяющую всем чистокровным братьям Семинусам ощущать состояние здоровья и местонахождение друг друга. Он был слишком ошеломлен, слишком растерян, чтобы говорить. И даже тогда, когда Шейд развернулся и пошел прочь, Эйдолон не мог вымолвить ни слова, глядя, как между ними увеличивается пропасть.