Обнимай и властвуй
Шрифт:
Мари, слышавшая все через распахнутую дверь, испуганно ахнула и закрыла ладонью рот, чтобы в комнате не услышали ее восклицания. Валькур на мгновение застыл, затем недоуменно пожал плечами.
— Разумный и воспитанный человек не станет долго ломать голову в поисках ответа. Горшки обычно выливают лакеи.
Дон съежился, словно от удара, лицо его судорожно задергалось, он то и дело открывал и закрывал рот, как будто пытаясь что-то сказать. Издаваемые им гортанные звуки напоминали слова, исполненные отчаяния.
Лицо офицера сделалось неподвижным и теперь представляло маску. Кивнув в ответ, он бросил
Фелиситэ больше не могла оставаться безучастной. Сделав шаг вперед, она крепко вцепилась пальцами в рукав мундира полковника.
— Не надо, подождите. Я не хочу, чтобы Дон расплачивался за мой поступок. Это сделала я, полковник Мак— Кормак. Я устроила вашим людям неожиданный душ.
Густые брови офицера сошлись на переносице, он с удивлением посмотрел на девушку сверху вниз.
— Вы? — Полковник произнес это так, как будто только сейчас заметил ее присутствие, несмотря на то что приветствовал ее легким поклоном. Во взгляде смотревших в упор зеленых глаз чувствовалась строгость, граничащая со злобой, однако Фелиситэ непонятно почему показалось, что офицер не упускает ни одной детали ее внешности. Теперь он пристально разглядывал ее золотистые волосы, унаследованные от норманнских предков, разбойников-викингов, некогда наводивших ужас на побережье, правильные черты ее лица, молочно-белые плечи и стройную фигуру в роскошном платье, подчеркивающем ее изящество.
Под таким откровенно оценивающим взглядом Фелиситэ покраснела; воспоминание об отвратительном поступке, в котором она только что призналась, заставило ее покраснеть еще больше. Тем не менее она не опускала темно-карих глаз, стараясь ничем не выдать охвативших ее раздражения и смущения.
— Не надо, сестра! — протестующе воскликнул Валькур. Заметив пристальный взгляд офицера, устремленный на Фелиситэ, он побагровел так, что под слоем пудры на лице проступили красные пятна. — Не стоит жертвовать репутацией ради такой бесполезной твари, как мой лакей. В этом нет необходимости.
Фелиситэ обернулась к брату.
— Не стоит? Или ты забыл, что он не более чем пешка в твоей игре?
— Которая недорого стоит, — ответил Валькур.
— Неправда!
— Хватит, — вмешался в их спор офицер. — Вы будете выяснять отношения потом. Сейчас речь идет о чести короля. Мадемуазель, вы должны понять…
— Полковник Мак-Кормак, — перебил Валькур, повысив голос, — я попрошу вас не разговаривать с моей сестрой таким тоном, тем более что она ни в чем не виновата.
— Как это понимать? — вопрос был задан с угрожающим спокойствием.
— Боюсь, преступник, которого вы ищете, это я, — с кривой усмешкой ответил Валькур, расправив плечи.
Полковник Мак-Кормак смерил его тяжелым взглядом.
— В это трудно поверить.
— Примите мои поздравления, мой полковник, а заодно позвольте выразить мое глубочайшее сочувствие, — поклонился Валькур. — Похоже, теперь вы нашли сразу троих виновных. Как вы теперь собираетесь поступить?
— Да, вы все были здесь, это несомненно, однако виноватых не трое, а лишь один. Вы сами, мсье, только что любезно подсказали, на кого в первую очередь должно пасть подозрение. Господа, которые умеют держать в строгости своих
— Вам не откажешь в проницательности. — Валькур усмехнулся.
Полковник склонил голову в легком поклоне.
— Благодарю вас.
— Осталось только выяснить, кто именно, поскольку мы оба сознались.
— По-моему, вы, мсье, слишком хорошо воспитаны для такой гнусности. Просто вы решили взять вину на себя, чтобы выгородить сестру. Мне кажется, истинным виновником, как бы ни неприятно мне об этом говорить, являетесь именно вы, мадемуазель.
Закончив эту тираду, офицер посмотрел на Фелиситэ, которая, добровольно признавшись, теперь ожидала наказания, в какой бы форме оно ни заключалось. Однако примириться с мыслью, что во всем обвинят именно ее одну, оказалось выше ее сил.
— Да, вы правы, — воскликнула она, — а почему бы нет? Возможно, мой поступок поможет вам понять, как относятся к испанцам в Новом Орлеане, не говоря уж об О'Райли и о его ирландских наемниках-головорезах!
— Мадемуазель, с сегодняшнего дня вы живете в Испанской Луизиане и являетесь испанской подданной. — Зеленые глаза Мак-Кормака сузились и угрожающе заблестели. — Мундир, который, по-вашему, запросто можно осквернить, носят защитники вашей родины. Я считаю, вы совершили опрометчивый поступок и вашими действиями руководила не ненависть, а патриотизм. Однако имейте в виду, подобное оскорбление больше не сойдет вам с рук. То, что вы женщина, не спасет вас от скорой и суровой кары.
Не дожидаясь ответа, он повернулся на каблуках ботфортов, что-то отрывисто скомандовал солдатам и первым вышел из комнаты. Фелиситэ с пылающими от досады и гнева щеками молча смотрела ему вслед.
— Самоуверенный нахал… — задыхаясь произнесла она, когда к ней наконец вернулся дар речи.
— И к тому же опасный, — добавил Валькур.
— Что ты имеешь в виду?
— Он умен и ко всему прочему лишен тщеславия.
— Как ты можешь так говорить? — возмутилась Фелиситэ. — Разве ты не видел, какой ослепительно белый у него шарф и как блестят его сапоги?
— Это признак гордости и аккуратности, но никак не тщеславия, моя милая.
— Если все ирландцы О'Райли такие, как он, жизнь станет невыносимой! — Фелиситэ взволнованно ходила по балкону, ее пышные юбки колыхались в такт ее шагам.
— Возможно, ты права, — согласился Валькур, комкая в руках кружевной платок. В его голосе чувствовалась тревога.
Внизу по улице продолжали маршировать солдаты. Теперь там проходила пехота в белых мундирах с голубыми воротниками и манжетами.
— Bella, Bella [1] ! — закричали некоторые из испанцев, увидев Фелиситэ, стоящую на балконе без гувернанта или дуэньи. — Что за чудо! Сеньорита с белоснежной кожей и золотыми волосами! — прокатилось по рядам солдат, и в ее сторону повернулась не одна голова.
1
Красавица (исп.). — Здесь и далее прим. пер.