Обними. Поклянись. Останься
Шрифт:
— Ничего не бойся, все будет хорошо, поняла? — прошептал ей, закрывая маленькие уши ладонями, и прокусил губу до крови от адской боли, что разрывала всю руку и плечо. Даже не посмотрел на рану, только ощущал металлический запах, смешанный с порохом вокруг.
Плевать, что ранили. Главное, чтобы Варю не зацепило и с ней все в порядке, насколько это возможно в физическом плане. В моральном — придется походить к психологу, потому что для психики ребенка все происходящее было масштабным стрессом. Но это все потом. Сейчас все стихнет и будем думать, как
Варя лежала подо мной тихой мышью и боялась пошевелиться. Она покорно молчала, потому что верила. Наверное, это был единственный человек, который мне безусловно верил, а я в этот миг почувствовал, как сильно она дорога мне. Как Сашка. Если бы с ней что-то произошло, я бы себе не простил. Готов был жизнь свою отдать, если это потребуется, лишь бы она жила.
Адские боли крутили все тело и в глазах начинало мутнеть от потери крови. Наощупь добрался до раны и прощупал предплечье. Пальто пропиталось насквозь от ранения. Надо выбираться отсюда, пока я в состоянии двигаться.
Потихоньку стал осматриваться: двое людей Гарика лежали мертвыми мешками на полу неподалеку. Сам босс хрипел, осев на бетонный пол возле противоположной стены от нас. Плывущим взглядом я смог разглядеть, что у него прострелена грудина.
— Вали отсюда, — прохрипел он мне и скривился от боли, после чего швырнул мне свой ствол, который не смог пролететь и половины пути.
— Идиот, — простонал я ему, жмурясь от боли в ребрах, которая давно не давала о себе знать. Идиот, теперь мы все без оружия. — Варя, ты как?
— Нормально, только ты очень тяжелый, — тихонько вымолвила и закряхтела, пытаясь выбраться из-под меня.
— Ты мой герой, умница, — прошептал ей и поцеловал ее в макушку, приподнимаясь, давая ей возможность вылезти из-под меня, предварительно осмотревшись по сторонам: кажется, стихло.
Присмотревшись внимательнее, возле окна увидел третий труп. Кто такой, не смог понять, жмур валялся лицом вниз. Больше никого тут не было.
— Вставай, нам нужно бежать домой, к маме, — сказал Варе и хотел встать, но так и остался лежать на боку, видя, как по ангару перемещается мужская фигура. На меня человек не обращал внимания, он двигался к Гарику.
Я успел закрыть уши Варе и накрыть её собой до того, как прогремит последний выстрел. Затем мужчина достал из кармана моего бывшего босса документы, расхохотался и начал мочиться на остывающий труп. Но и этого ему показалось мало, он начал пинать мертвое тело, громко матерясь. Я узнал отморозка: Игнат.
Теперь понятно, почему псина так веселилась. Видать, на хвост мне села со своим корефаном. Я был прав, просто так он не собирался отдать землю и решил замараться кровью, только бы его прелесть осталась с ним. Свидетелей он вряд ли оставит, следующий на очереди я.
— Варьку матери верни, — процедил ему, смотря прямо в глаза, когда ублюдок склонился надо мной, держа на прицеле.
— Непременно верну, не переживай. Девочка будет с мамой, а ты неплохо отработал, Глеб Осинский.
Глава 28
— Дана, успокойся! Что сказал Глеб? Что всё хорошо. Они с Варенькой уже в пути. Скоро будут.
Я металась по комнате, нервно наматывая круги и периодически прилипала к окну, выглядывая появление знакомого внедорожника. Всегда удивлялась маминой стойкости. Её, видите ли, успокоили слова Глеба. А меня нет! Он и звучал странно по телефону и Варя, пускай и была цела и невредима, но в телефоне я отчётливо расслышала, как дрожал её голос.
— Мама, у меня не сумку похитили и не кошелек, — воскликнула возмущенно, — а дочь, слышишь? Частичку моей души забрали. Не на пять минут, а на целых два дня. Она не была у знакомых, а находилась в окружении незнакомых людей. Бандитов и убийц. Я ничего не ждала от этого ребёнка, просто хотела подарить счастливую жизнь и свою безмерную любовь. Но как видишь, я не смогла этого сделать. Твоя дочь и тут облажалась.
— Дана! — всплеснула мама руками. — Не говори так! И не смей перекладывать на свои плечи чужую вину.
Ага. Конечно. Легко говорить. И как это она ещё не вспомнила свою короную фразу: «Я же предупреждала».
— Ты несправедлива к себе, — начала усердно успокаивать меня, но я перебила её, увидев машину Глеба.
— Приехали! — бросилась на улицу. Сердце от волнения подскочило вверх, застряв в глотке. Мама побежала следом, повторяя одну и ту же заезженную пластинку, мол, зря я переживала, всё же хорошо. А я ей отвечала, как попугай, что успокоюсь только тогда, когда прижму к груди Варю.
Папа уже открывал ворота, впускай во двор забрызганный автомобиль. Не разбирая дороги, я едва не попала под колеса, проехавшись в тапках по скользкой дорожке.
— Варя! Дочка! — кинулась к задней двери, извлекая на улицу плачущего ребёнка. — Маленькая моя… Солнышко моё… Ты как?
Град поцелуев, обрушившийся на заплаканные щечки, мамины советы не стоять на холоде, папины расспросы — всё закружилось вокруг меня как в каком-то калейдоскопе. Варя висла у меня на шее и надрывно плакала, а Глеб… На него я даже не взглянула.
— Мама… Я так боялась… Я думала, ты оставила меня тому дядьке.
— Ну что ты!.. Ласточка моя… Бусинка моя… Я места себе не находила…
— Тогда почему не приехала? Почему не забрала?
— Я хотела приехать, но… — растерялась я, рассматривая её со всех сторон. Осунулась, исхудала, глазки красные, воспаленные.
— Я знаю, — всхлипнула, начав икать, — мне дядя Глеб всё объяснил, но я всё равно очень испугалась. Я так ждала тебя.
Знаю, глупо надеяться на то, что с ней там обращались по-человечески. Это что-то из рода фантастики. И я полностью отдавала отчёт, что для такой маленькой девочки как Варя подобное пребывание среди незнакомых людей было сплошным ужасом, но я боялась услышать от неё подробности. Боялась, ибо могла просто не выдержать её откровений.