Оболганная империя
Шрифт:
Узнал я потом от своего знакомого, сотрудника Министерства иностранных дел Владимира Зимянина, что отец его, бывший секретарь ЦК КПСС Михаил Васильевич Зимянин, просит меня извинить его. Я знал, что именно в кабинете Михаила Васильевича, тогдашнего секретаря ЦК по идеологии, где собрались главные редакторы газет и журналов, и начался грозный разговор в связи с моей злосчастной статьей. Передавая мне через сына извинения, Зимянин добавил: "Это шло от Юры". Так называл он, по комсомольской привычке, Юрия Андропова, который дал команду для "принятия мер". О реакции его на мою статью говорил на заседании правления Союза писателей СССР его первый секретарь Георгий Марков, с которым беседовал Генсек. Кстати, об этой истории подробно рассказывается в книге немецкого исследователя Дирка Кречмара "Политика
– Вы говорите о негативной роли Андропова в вашей судьбе и вообще в отношении к патриотической линии в литературе того времени. Между тем буквально на днях я слышал от поэта Феликса Чуева, который слыл уже тогда сталинистом, что его "ангелом-хранителем", как теперь выясняется, был тот же Андропов. Выходит, очень противоречивая фигура этот человек.
– Мне известно, что Андропов, будучи председателем КГБ, в своих донесениях в ЦК именовал нас "русистами", вкладывая в это слово нелестный для нас смысл. "Духовными аристократами" он называл, по словам Бурлацкого, своих советников, консультантов - того же Бурлацкого, Арбатова, Бовина и т. д. В глазах этой идеологической обслуги мы были, конечно, шовинистами, фашистами. Но сама их биография, их роль в разрушении государства показывает, что за "духовные аристократы" окружали Андропова...
– Вернемся к ельцинскому радиообращению. В нем говорится о тех, "кто сегодня бредит идеями национального превосходства и антисемитизма". Что вы можете сказать по этому поводу?
– Антисемитизм в России - это такой же жупел, как русский фашизм. По наблюдениям всей своей жизни, уже немалой, могу твердо сказать, что русские люди не только никогда не бредили идеями национального превосходства, но и не имели об этом даже никакого понятия. Не только не пылали ненавистью к евреям, считая их второсортными людьми, но и по добродушию, наивности своей готовы были считать себя дураками перед ними: "они все умные", "на скрипке играют", "все ученые, академики" и т. д. Это внушалось нам с детства, и мы впитывали это в свое сознание, впрочем, обычно не различая, кто еврей, кто не еврей. До войны, когда я был школьником, с газетных страниц не сходили портреты победителей международных конкурсов: Давида Ойстраха, Якова Флиера, Эмиля Гилельса... Помню, как я переживал за Ботвинника, когда он играл в шахматы с Алехиным. Как я был горд, когда наш новый учитель математики, черноволосый, с непривычным для нас, деревенских детей, выговором вызвал меня к доске и я правильно решил задачу, которую до меня не решили другие. Я потом думал об этом учителе, когда вскоре, с объявлением войны, он куда-то уехал из нашей деревни. И в послевоенное время, когда я учился в МГУ, мы совершенно не задумывались, кто из нас какой национальности. Впрочем, и у моих сокурсников-евреев, во всяком случае у многих из них, не было еще этого уязвленного "пунктика". Помню, как живший со мною в одной комнате в студенческом общежитии на Стромынке сокурсник в разговоре с другим нашим жильцом - Косманом что-то пошутил насчет Еврейского театра, в котором он побывал. И как же возмутился Леонид Стефанович Косман, услышав от человека своей национальности нечто непочтительное о Еврейском театре! Косман был значительно старше нас, до войны жил, как он говорил, в буржуазной Латвии, откуда и вынес обостренное, болезненное восприятие всего, что он считал антисемитизмом. И нам это его болезненное отношение к национальной принадлежности казалось странным. Замечу, что тот, кто вызвал его неудовольствие своей шуткой,- ныне известный критик, главный редактор литературоведческого журнала, и, надеюсь, он улыбнется, вспомнив как нечто ностальгическое тот эпизод из студенческой жизни.
Расскажу об одном деревенском неофите. Это может кое-что прибавить к нашему разговору. В деревне Малое-Дарьино, где я жил в детстве, на Рязанщине, под Спас-Клепиками, поселился после войны новый человек по фамилии Цукерман. Женился он на уроженке здешних мест Наталье Добровой, дочери знаменитой в тридцатые годы Софьи
Так вот, поселился зять бывшей знаменитости в русской деревне - и ничего, прижился. Никто ему, разумеется, ничем не давал знать, что он какой-то чужак здесь - наоборот, даже было что-то вроде взаимовлияния. Он, казалось, обрусел, а кое-кто из местных вроде бы объевреился. Так и положено в миру. Но это не мешало ему оставаться вполне самобытным. Мой покойный дядя Иван Анисимович, добродушно посмеиваясь, рассказывал мне об одной живописной сцене. Идет он мимо дома Добровых и видит: Цукерман вытаскивает из избы вещи, вокруг навалены мешки, узлы, всякая рухлядь. "Ты что делаешь, Яков Исаакович?" - "Молчи! Хочу все вытащить и поджечь дом, страховку получить. Ох... все!" Видно, и в самом деле опротивела ему местечковая русская дикость, но ничего, не поджег, продолжал жить, плодиться.
Вот вам и антисемитизм. Кому-то этот рассказ может показаться чуть ли не анекдотическим, но ведь из таких историй образуется та плазма быта, которая способна больше и глубже сказать о взаимоотношениях людей разных национальностей. В народе решается все проще и человечнее, не то что в грязной игре политиков и так называемых интеллектуалов.
– Однако обвинения русских в антисемитизме звучат за последние годы постоянно, причем с возрастающей настойчивостью. Телевидение и определенная пресса нагнетают страсти изо всех сил, хотя, казалось бы, повода нет никакого.
– Поразительно! Доходит до полной умственной невменяемости обвинителей. Вот передо мной "Независимая газета" от 31 июля сего года. В ней - статья А. Севастьянова "Политические перспективы еврейской диаспоры на Украине". В конце статьи говорится: "Можно смело прогнозировать, что если сегодня Россия по уровню антиеврейских настроений стоит на одном из последних мест, позади США, Германии, Польши, Венгрии, Латинской Америки (что зафиксировано беспристрастными социологическими исследованиями), то это "первенство наоборот" ненадолго". Как понять такое? Выходит, что если в России нет антисемитизма, то тем хуже для нее, все равно она будет первой погромщицей в мире...
– Вы упомянули о такой отличительной черте нацизма, как расизм. Существует ли, по вашему мнению, опасность расизма в России?
– Известно, расизм одинаково характерен как для нацизма, так и для сионизма. На эту тему есть специальные авторитетные исследования. Но я хочу напомнить о Сталине, который постоянно подчеркивал мысль об опасности сионизма. Разговор со Сталиным о сионизме приводится, например, и в воспоминаниях художника Е. Кацмана, опубликованных в "Независимой газете" от 4 июля нынешнего года (встреча состоялась на даче Иосифа Виссарионовича в 1933 году).
Впрочем, оставим политику и поговорим о более близких мне делах - о писателях, литературе. В связи с тем же сионизмом. Вот критик Владимир Бондаренко назвал премии Букера расистскими. Имеется при этом в виду, что эти премии присуждаются только по национальному признаку. Исключительно евреям. Так же и премия "Триумф", отстегнутая соплеменникам банкиром Березовским из награбленного у народа. Премия в знак совместного триумфа в "этой стране". Лауреаты - все те же лица: Жванецкий, Войнович, Окуджава, Эйфман, Гребенщиков, Шнитке... Такие же премии - "Государственные", "Президентские".
– Нынешняя литература крайне политизирована, писатели-"демократы" не стыдятся открыто быть прислужниками антинародного режима. Вспоминается, как именно эти писатели на встрече с Ельциным накануне 4 октября 1993 года призывали его "решительно действовать" против так называемых красно-коричневых, а в кровавый день расстрела Дома Советов вопили яростно: "Раздавить гадину!"
– Особенно в этой кровожадной истерике отличился Окуджава. Он публично похвалялся, что испытывал великое наслаждение при виде расстрела... Молодцы белорусы, они устроили обструкцию этому "демократу", когда он приехал в Минск.