Оболганная победа Сталина. Штурм Линии Маннергейма
Шрифт:
За период с 1 по 12 февраля, по неполным данным, 331-й стрелковый полк потерял убитыми среднего комначсостава 6 человек, младшего 14 и рядового 128 человек. Ранеными полк потерял, опять же по неполным данным, среднего комначсостава 7 человек, младшего 8 и рядового 294 человек.
Финская оборона была значительно ослаблена ежедневными артобстрелами и непрекращающимися атаками полков 100-й дивизии: «Ходов сообщения нет вообще. Окопы и ДОТ частично обрушены». Финские офицеры отметили, что ведение оборонительного боя против частей Красной Армии, наладившей взаимодействие между пехотой, танками и артиллерией, стало гораздо сложнее: «Особо ведение
Фенрик Хямяляйнен, командир взвода противотанковых орудий, так описал февральские бои в деревне Сумма:
«…Перед рассветом начался сильный артобстрел. Снаряды ложились сначала слева от нас, затем огонь перенесли вправо, и наконец, примерно в 10 утра огонь обрушился на наш участок.
Мы все были в блиндаже. Я привел из тыла нескольких ездовых, чтобы они привыкли к фронтовой обстановке. Один из них теперь был наблюдателем в траншее. Я ему приказал сразу поднять нас по тревоге, как только появятся танки противника. Так вот сидели мы и ждали того, что должно было случиться в этот день. Мы — в блиндаже, а наблюдатель — на улице, в траншее.
Вскоре после десяти в блиндаж влетел наблюдатель с большими глазами и волосами дыбом.
— Они скоро будут на крыше блиндажа!
— Кто «они»?
— Танки.
— К орудию!
Наблюдатель не сильно преувеличивал. Мы увидели мощное железное чудовище, которое, лязгая гусеницами, шло к нашему орудию. Казалось, что его орудие направлено прямо на открытую дверь нашего блиндажа. До танка было всего несколько десятков метров. За первым танком шли танки размером поменьше, «детеныши». Все они шли на приличной скорости. Первый танк вел огонь из пулеметов, но поскольку его трясло на ухабах, мы не придали особого вниманию пулеметному огню. Больше нас беспокоила короткая пушка танка, которая медленно поворачивалась в нашем направлении.
«Уже близко! Раздавит», — успел подумать я.
Васама прыгнул на место наводчика и открыл затвор, Мур-тоярви послал снаряд в ствол, я же набрался духу и встал на свое привычное место для управления огнем. Выстрел. Он прозвучал в то же самое мгновение, когда закрылся затвор. Мимо!
— Прошел левее, правее бери! — заорал я.
До громады танка осталось пара десятков метров. Если вторым снарядом не подобьем его, то нам будет совсем плохо.
— Огонь! — крикнул я.
Первый танк, самый большой, уже навел на нас свою пушку. Еще немного, и на нас обрушится огонь и сталь. У нас был только один шанс. Прозвучал выстрел. Это был наш выстрел.
— Попали! Попали в башню!
Хорошая у нас была пушка Бофорс. Броня не выдержала. Вечером, когда все стихло, мы сходили к танку и удостоверились, что снаряд пробил броню, прошил тело стоявшего рядом с орудием танкиста и так его швырнул в промежуток между стеной башни и сиденьем, что мы не смогли вытащить его тело из башни.
Три маленьких танка, что шли за первым, тоже остановились. Из-за неправильно выбранной позиции они не могли нас обстреливать. Первый танк загораживал нас от них. Один из танков, идущих сзади, сразу начал разворачиваться, подставив нам бок. Мы мигом воспользовались этим и выстрелили по нему. Страшный скрежет. Мы перебили ему гусеницу. Она слетела с катков вперед, собравшись в красивую аккуратную стопку. Несмотря на это, танк продолжал кружиться на одной гусенице. Теперь он полз с большим трудом.
Больше у нас не было времени уделять внимание этому танку.
Печальная судьба первых двух танков привела экипажи двух оставшихся в такое замешательство, что они остановились. Вот этого им не следовало делать. Теперь у нас было достаточно времени, чтобы вести прицельный огонь. После двух выстрелов еще один танк загорелся. Очевидно, танкисты противника были из отборной и храброй танковой части. Из подбитых танков никто не вышел с поднятыми руками. Надо отдать должное смелости и стойкости противника.
Два других танка повернули направо от нас. Очевидно, они хотели обойти нашу позицию и раздавить нас с тыла. Громадные воронки, усеявшие местность, затрудняли их передвижение. Танки направились обратно, как раз мимо нашей пушки. Да что с ними такое случилось? Они как будто смерти искали, подставив нам борта.
Мы открыли по ним огонь. Оба танка загорелись и остановились прямо перед нами.
Противник продолжил бесполезный обстрел наших позиций. По нас били фугасными шестидюймовыми, били снарядами поменьше, шрапнелью, били прямой наводкой и настильным огнем. Земля дрожала, и грохот стоял страшный.
Нам нужно было менять позиции и вести огонь среди всего этого. Мне кажется, не было разницы, прятались бы мы в блиндаже или залегли снаружи — столь сильный был огонь. Отдельных разрывов было не различить и не сосчитать. Если попадут, то все, если нет — останемся в живых.
Я не мог слышать собственного голоса. Приходилось кричать ребятам в уши или показывать все знаками.
Малокалиберная пушка вела по нас огонь очередями. Я чувствовал, что снаряды пролетают слишком близко. Один снаряд пролетел совсем близко от меня, я почувствовал горячее давление воздуха, и разорвался сзади меня. Мы решили даже не менять позиции, потому что везде было одно и то же. Если били не слишком сильно по нашему участку, то били по соседям. Все на передовой были в одинаковой ситуации. Просто чудо, что никого из нас не ранило в этот день.
В какой-то момент мы оттащили пушку в лес, который был в ста метрах позади нашего блиндажа. Стволы деревьев падали от попаданий снарядов. Нужно было смотреть, чтобы дерево не упало на нас.
Рты и ноздри разъедала пыль и газы от разрывов. Пыль также сильно ограничивала возможность вести наблюдение. Из-за этой пылевой завесы выскочил один большой танк, стреляя на ходу из пулеметов, было видно, что он хочет нас раздавить. Я видел, что несколько парней из расчета были близки к панике. Мы зарядили пушку и выстрелили по этому чудовищу. В борту танка появилась дыра. Еще несколько выстрелов, еще несколько пробоин. Атакующий танк, получив эти повреждения, повернул назад. Второй танк появился из дыма разрывов, и повторилась та же история. Мы заставили и этот танк отступить…
… Подбитый танк, у которого мы утром сбили гусеницу, застрял в глубокой воронке справа от нас. Вечером, когда стемнело, я отправил разведгруппу посмотреть, что с этим танком. Однако группа была встречена сильным пулеметным огнем из танка. Наша группа, вооруженная только автоматами, не могла ничего поделать с противником, засевшим в танке. Сам танк был в такой глубокой воронке, что нам пришлось бы подтащить пушку к краю воронки, чтобы в него попасть. Бутылок с зажигательной смесью и противотанковых гранат — весело, правда? — нам не выдали.