Обольщение в красном
Шрифт:
Одрианна изо всех сил пыталась держаться равнодушно, но при мысли о Роджере ее охватывала невыносимая грусть. Одно успокаивало: когда-нибудь все закончится. Одрианна могла утешать себя тем, что больше никогда не окажется в плену иллюзий. И теперь, когда удача повернулась к ней спиной, ни один другой мужчина не сделает ей предложения.
Одрианна сказала матери, что будет жить с кузиной Дафной, чтобы хоть немного уменьшить груз финансовых проблем, вызванных смертью отца, когда семья была вынуждена влачить жалкое существование на взятые в долг деньги, но на самом деле ей хотелось вырваться из унылого однообразия
Толпа внизу шумела все громче, и до Одрианны постепенно стал доноситься гул голосов. Правда, наверху, где находилась ее комната, стояла тишина, нарушаемая лишь редким хлопаньем дверей. Эта тишина пугала и действовала на нервы. Немного успокаивало лишь то, что в соседних комнатах были другие постояльцы. Если Домино захочет совершить что-то нехорошее, она закричит, и ей быстро придут на помощь.
Одрианна плотнее закуталась в шаль и крепче сжала рукоятку пистолета Дафны. Она взяла его с собой, чтобы чувствовать себя увереннее и чтобы Дафна не ругала ее за то, что она не позаботилась о самозащите.
Себастьян нажал на ручку двери, и, к его удивлению, она тут же подалась. Он распахнул ее и вошел в комнату.
Его мгновенно ослепил свет лампы. Он показался таким ярким, что Себастьян не смог сразу разглядеть комнату, погруженную во мрак, но все же шагнул вперед, чтобы обойти источник столь резкой иллюминации. Когда его глаза привыкли к полумраку, он увидел изголовье кровати, какие-то вещи на крючках, письменный стол и громаду платяного шкафа.
А потом за линией света в другом углу он разглядел какое-то очертание небольшой мягкой фигуры и замер. Это была женщина!
Себастьян был настолько поражен, что на мгновение опешил. Он всегда считал, что Домино – мужчина. Конечно, подобную ошибку можно было бы простить, если бы для этого были хоть какие-то основания.
Себастьян улыбнулся той самой улыбкой, которой успел очаровать немало женщин за этот день, и медленно подошел к камину.
– Прошу вас оставаться на месте, – произнесла незнакомка. – Я вынуждена настаивать на этом.
«Настаивать»? «Вынуждена»? Себастьян улыбнулся еще шире. Голос у нее молодой, хотя и твердый. Чем больше он смотрел на женщину, тем лучше различал: темные волосы, красивое лицо. Возраст определить было трудно, но, вероятно, ей около двадцати пяти. Темная шаль прикрывала колени и грудь. Платье лавандового цвета и, судя по всему, довольно простое.
– Я всего лишь хотел согреться у огня, – сказал Себастьян. – Ехал сюда верхом и весь вымок, – добавил он.
Чуть закинув голову назад, незнакомка обдумывала его слова. И наконец проговорила:
– Ну хорошо, к огню подойдите, только не ближе.
Он сбросил с себя плащ для верховой езды. Одрианна явно была удивлена этим.
– Если вы не возражаете, я бы повесил плащ просушиться, – объяснил он.
Она кивнула.
Себастьян зацепил плащ за один из крючков. Теперь, привыкнув к освещению в комнате, он мог сказать, что остальные вещи на крючках были женскими – накидка и пальто. Встав возле огня, Себастьян сделал вид, что наслаждается теплом, однако краем глаза внимательно наблюдал за ней.
Еще раз улыбнувшись Одрианне, Себастьян повернулся спиной к огню. Она зашевелилась под своей шалью.
– Хочу предупредить
– Надеюсь, он вам не понадобится, – поспешил успокоить ее Себастьян.
Кажется, его слова ее не убедили. «У нее зеленые глаза», – подумал он. Они выражают уверенность и некоторый страх. Что ж, это неплохой знак. Это значит, что она не глупа. Немного страха может оказаться даже полезным.
– Я ожидал увидеть мужчину, – вымолвил он.
– Мистер Келмслей прийти не может, так что я за него, – ответила она. – Полагаю, вы захотите получить какую-то компенсацию за свою информацию, так что я готова заплатить вам, если, конечно, сумма окажется разумной.
Себастьян постарался скрыть удивление. Она считает, что Домино – это он! Что, само собой, означает, что она не Домино.
Себастьян никогда не думал, что плохой порох служил показателем халатности Келмслея, хотя подобной небрежности хватило бы для того, чтобы погубить человека. Вместо этого он подозревал, что все дело в заговоре и обмане, к тому же Себастьян сомневался в том, что Келмслей сам разработал и контролировал всю схему. Но все равно ему и в голову никогда не приходило, что к этому делу может иметь отношение женщина. И вот теперь, вероятно, следует сделать вывод, что это именно так.
Но кто же она такая, черт возьми? Если установить это, то можно найти связующие нити между ней и остальными участниками заговора.
Она внимательно смотрела на него. Теперь ее страх был более различим. Себастьян никак не ожидал увидеть тут женщину, но догадывался, что и его появление удивило ее не меньше. Он пришел сюда, чтобы выдать себя за Келмслея. Но оказывается, кто-то еще прочитал объявление и явился, чтобы купить информацию!
Пришлось Себастьяну изменить свой план. Он больше не может быть Келмслеем. Но вполне может стать Домино.
Глава 2
Господи! Святые небеса! Сегодня все пошло не так, как она себе представляла.
Одрианна и предположить не могла, что Домино окажется джентльменом. Она никак не думала, что увидит перед собой высокого красивого молодого джентльмена, да еще и с такой обезоруживающей улыбкой.
Правда, честно говоря, она уже теперь и не знала, кого вообще ожидала увидеть. В одном Одрианна была уверена: только не такого мужчину.
Похоже, он ничуть не удивился, увидев здесь ее вместо ее отца; не смутили его и ее слова о том, что она вооружена пистолетом. И держался он вполне дружелюбно, когда грелся перед камином. Да еще и несколько раз улыбнулся ей короткими и приятными успокаивающими улыбками.
Хотя, признаться, вовсе они ее не успокоили! Одрианна решила, что этот человек очень опасен, очень.
Возможно, все дело в том, что отблески пламени, освещая его лицо, подчеркивали резкость его черт. Более того, в этом неровном свете взгляд джентльмена казался куда более пристальным, чем он старался показать. Не исключено, конечно, что все дело в его богатстве, о котором можно было судить по покрою и ткани его темно-серого плаща для верховой езды, который он с себя снял, по качеству высоких сапог из оленьей кожи. Даже его темные волосы выглядели дорого. Стрижка у него была короткой, волосы взлохматились и намокли, но это не только не портило его, а даже придавало ему особый шарм.