Обольщение
Шрифт:
Он искоса посмотрел на нее:
— Почему вас это интересует?
— Прошу прощения, но я замечаю, что ваше пристрастие к вину растет с каждым днем. Люди часто используют шерри, портвейн или кларет, чтобы спастись от бессонницы. У вас вошло в привычку так много пить по вечерам?
Он побарабанил пальцем по ручке кресла и пристально посмотрел на нее.
— Нет, — наконец произнес он и залпом выпил половину бокала. — А вас это беспокоит?
Софи опустила глаза на свое вышивание.
— Если вы плохо спите, то есть более действенные
— Вы хотите предложить мне настойку опия?
— Нет, это слишком сильное средство. Сначала можно попробовать другие. Пожалуй, я приготовлю отвар. Я привезла с собой травы.
— Спасибо, Софи. Я лучше доверюсь своему портвейну. Я понимаю его, а он понимает меня.
Брови Софи изогнулись дугой.
— Что значит — понимает меня?
— Вы хотите, чтобы я был откровенен, мадам жена?
— Конечно. — Она удивилась такому вопросу. — Вам известно, что я предпочитаю доверительный разговор, без утайки. Это вам трудно говорить откровенно на такие темы, а не мне.
— Тогда я честно предупреждаю: причина моей бессонницы — не тот вопрос, который вам хотелось бы обсудить.
— Чепуха! Если вы плохо спите, уверена, найдутся средства получше портвейна.
— Вполне с вами согласен. Но все дело в том, моя дорогая, захотите ли вы дать мне такое средство.
Насмешка в его голосе заставила ее вздернуть подбородок. Она посмотрела прямо в его сверкающие зеленые глаза. И вдруг ее осенило.
— Ах, понятно, — заставила она себя произнести спокойно. — Я не подумала, что наше соглашение может вызвать такие физические трудности.
— В таком случае вы постараетесь освободить меня от данного слова?
Шелковая нитка в ее руках порвалась от натяжения, но Софи не отрывала невидящего взгляда от болтающихся концов.
— Я думала, вы уже успокоились, милорд, — проговорила она сдержанно.
— Вижу, вам здесь нравится, в Эслингтон-Парке, не так ли?
— Да, очень, милорд.
— И мне тоже. Но в то же время меня очень утомил наш медовый месяц. — Он допил остатки портвейна. — Чертовски утомил. Дело в том, Софи, что мы находимся в совершенно противоестественной ситуации.
Она вздохнула с глубоким сожалением:
— Не следует ли отсюда, что вы намерены сократить наш Медовый месяц?
Пустой хрустальный бокал треснул, сжатый в его руке. Граф выругался и стряхнул осколки с ладони.
— Из этого следует, — сделал мрачный вывод Джулиан, — что я хотел бы нормальных брачных отношений. И по обязанности и по желанию я на этом настаиваю.
— Неужели вам так не терпится произвести на свет наследника?
— Сейчас я не думаю о наследнике. Я думаю о нынешнем графе Рейвенвуде. И также о нынешней графине Рей-венвуд. Вам не понять моих страданий, Софи, только потому, что вы еще не знаете, что упускаете.
Софи вспыхнула:
— Нет нужды в столь презрительном снисхождении, милорд. Я деревенская девушка и росла рядом с животными. Меня
— А я и не имею в виду какие-то радости ума, мадам. Я имею в виду чисто физические.
— Что-то вроде верховой езды? Пожалуй, от нее больше пользы. Когда скачешь верхом, непременно добираешься до нужного места.
— Наверное, настало время, чтобы вы наконец поняли, в какое место вам пора приехать. И оно вас ждет. Это спальня, моя дорогая.
Джулиан уже стоял на ногах и, прежде чем Софи поняла, что происходит, потянулся к ней. Он вырвал вышивание из ее рук и отбросил в сторону. Затем обнял ее и требовательно притянул к себе. Взглянув на его напряженное лицо, она поняла, что на этот раз ее ждет не воркование и легкий поцелуй в щечку со словами:» Спокойной ночи «.
Испугавшись, Софи уперлась руками ему в плечи:
— Прекратите, Джулиан. Я повторяю: не хочу, чтобы меня обольстили.
— — Напротив, я просто обязан вас обольстить. Предложенный вами проклятый договор слишком тяжкий груз для меня, малышка. Сжальтесь над своим несчастным мужем. Я умру от полного изнеможения, если придется ждать три месяца! Софи, довольно противиться.
— Джулиан, ну, пожалуйста…
— Тише, моя радость. — Он провел пальцем по контуру ее мягких губ. — Я дал вам слово. Я его сдержу. Я сдержу клятву, даже если умру. Но у меня есть право попытаться заставить вас изменить свое мнение, и я намерен это сделать. За десять дней вы могли бы уже привыкнуть к своей новой роли жены. Это на девять дней больше, чем позволяет любой другой мужчина в подобной ситуации.
Он вдруг жадно и требовательно прижался к ее губам. Софи не ошиблась. Этот поцелуй совсем не походил на прежние, которых она ждала каждый-вечер. Этот был жаркий и сильный. Она чувствовала, как смело его язык проник в ее рот. На мгновение тяжелая опьяняющая волна блаженства прошла по всему ее телу, но Софи, различив вкус портвейна в его дыхании, инстинктивно начала сопротивляться.
— Не двигайтесь, — пробормотал Джулиан, гладя ее широкой ладонью. — Только не двигайтесь и позвольте мне целовать вас. Это все, чего я сейчас хочу. Я хочу освободить вас от некоторых наивных страхов.
— А я и не боюсь вас, — быстро возразила она, совершенно испугавшись силы его рук. — Но я против того, чтобы уединенность моей спальни была нарушена мужчиной, которого я все еще воспринимаю как чужого.
— Но мы больше не чужие, Софи. Мы муж и жена. И нам пора стать любовниками.
Он снова прижался губами к ее губам, заглушив ее протесты. Джулиан целовал ее страстно, как бы впечатываясь в ее губы, пока Софи не задрожала. Как всегда в его объятиях, она замерла от какой-то странной слабости. Его руки скользнули ниже, лаская и прижимая ее к своему телу. Она ощутила его восставшую плоть и… в страхе вздрогнула.