Оборона дурацкого замка. Том 6
Шрифт:
Поделом. Неучам разнообразие только во вред.
«Но ведь подсунули, сволочи! Должен же быть практик смертной ступени! А тут минимум такой же Сборщик, а, скорее всего, второй или слабый третий ранг, но с серьезным дефектом энергосистемы. Старая травма, не иначе. Самодовольная чернавка влезла куда не следует и перекрыла себе развитие. Только и осталось, что гадить благородным мужам, скрывая былой уровень силы».
Этот умудренный годами мастер заскрипел зубами. Сегодняшний бой должен был стать символическим. Последний акт ухаживания, после
Только высокий талант дочери семьи Ба уравнивал их положение.
А теперь, если он сольет бой вчерашнему смерду, все его мечты и желания растворятся, как новобранец в демонической утробе. Бездарность не имеет права на поддержку Семьи. Когда актив превращается в обузу от него избавляются.
Гэ Шуншу не стал искать так нагадившего ему злодея. Очевидно, что тут либо спятившая марионетка Чжэнь Ксин, либо пустоголовая смертница Сойка, либо интрига в долгую от Фенга и это считая только людей в самом Форте…
Начертатель не стал тянуть время. Прочь, душная злоба. Он отведет душу после. А пока ярость станет лишь дровами для топки неудержимой страсти этого искусного дуэлянта!
Рукав дорого ханьфу на мгновение прикрывает рот, блеклый, отдающий розовым шарик гневно хрустит на зубах. Пилюля Взаимного Дао Гор и Рек изломает его организм, поставит на порог смерти. Если сильно не повезет — убьет. Совершенно точно — выжжет эмоции, переплавит в Ци, уничтожит часть тонких каналов и многое другое.
Но другого шанса победить безоговорочно, с тотальным разгромом хитрой ловушки, закрыть всем рты больше не будет.
Следующий иероглиф начертателя возвел перед ним нечто вроде динамического щита. Небольшой экран перед лицом, который тот двигал туда-сюда, защищал таким образом разные участки тела и при этом не мешал собственным атакам. На диво изящное решение.
Таранный иероглиф сырой силы вылетел из-под пера Шуншу быстро, почти как шарик Саргона. Тот удивленно квакнул и едва увернулся. Следом за первым пошел второй.
Саргон снова ушел перекатом, краем уха услышал разочарованное «у-у-у-у» с трибун. Почтенная публика жаждала магического боя. Выкрики: «глупая девка», «подстилка» и иные не слишком приятные эпитеты начали сыпаться как из рога изобилия.
Он хотел бы сказать, что слова каких-то незнакомцев ничуть его не задевают, но… Они задевали. К тому же, после такого громкого вступления, после пафосной фразы и стоящего за ней обещания надрать зад перекисшему сластолюбцу, после преодоления смерти играть в перекаты из «Dark Souls» казалось унизительным.
Словно он недостоин победить честно, без грязных трюков и выматывания старика, как в бою с демонами.
«Дао — это не совершенство. Это путь к нему. Либо ты поймешь суть, либо посажу тебя задницей на тигриный муравейник», — Мудро вещал Чжэнь Ксин. Саргон запомнил мысль, но понял ее только сейчас.
Не нужно пытаться
«Гм, что бы я хотел сейчас воплотить?» — Саргон задорно улыбнулся противнику.
Тот словно обрел второе дыхание, но теперь юный практик не боялся. Не боялся и не пренебрегал им, как в начале боя. Собрат по пути в Небеса, по которому слишком тесно идти вдвоем. Созерцательное спокойствие этой мысли сняло с него ответственности бремя.
Хотя бы на время.
Старик разошелся. Сыпал символами, скупыми чернильными росчерками законченной мысли. Он не выглядел сосредоточенным или одухотворенным. Только напряженным, до кола в животе. Его новые силы не шли от разума, не шли от души. Не состояние потока. Всего лишь заемная мощь.
Теперь с ним дрался не практик, а лишь проводник собственной Ци и сопрелых от бездействия знаний. Не более, чем медиатор воли восточных рукописей.
И от этого Гэ Шуншу казался неожиданно жалким. Не мастер каллиграфии, а лишь его потрепанная кисть, алкающая новых записей. Неприглядность всклокоченных волос, от пота потерявших лоск, лишь усиливало впечатление.
Этому инструменту давно пора подобрать замену.
Из боя вдруг ушло напряжение. Саргон поймал некий внутренний порыв вдохновения. Он видел картину мастера и ей не хватало деталей. Слишком слабое нажатие. Не руки, нет. Истрепавшегося ворса на рисовой бумаге.
«Волшебная стрела!» — Мягкая улыбка достигла глаз, тогда как конструкт прошелестел в противника. Слабо? Ну и пусть. Саргон понял свою основную ошибку.
Тасуя Ци в разных пропорциях и конструктах, он забыл, что стенки неосознанно формирует как раз из своей энергии, где отголоски лунной и солнечной вместе с отравляющим миазмом Нингаль искажали искомую суть.
Теперь внешние стенки техник ставились строго однородными с внутренним содержанием. Так возникла волшебная стрела, продукт самой слабой, нейтральной, отфильтрованной печенью Ци.
Стоп! А зачем он вообще извращается с постоянным конструированием атак, словно лего, причем без инструкции. Не проще ли взять простейшую форму, а изменять именно взятую Ци? Придавать именно ЕЙ нужный оттенок воздействия. Как с тем солнечным шариком.
Или вовсе попытаться повторить формы природной энергии, чьи вихри легко можно увидеть во время боя или медитации практиков.
Саргон улыбнулся и начал творить. Он понял, насколько сильно до этого был ограничен своим инженерным, механически-выверенным подходом. Стиль Богомола тому свидетель, парень воспринимал энергию на манер физика, как очередную силу с природным воздействием.
Но физики не поймали натуральные молнии, они открыли фундаментальную силу на их подобие. Ньютон не поставил себе на пользу закон Всемирного Тяготения. Он лишь объяснил им непонятную часть реальности. Тоже самое делал и Эйнштейн, и Макс Планк, все другие великие физики.