Оборотень или Спасение в любви.
Шрифт:
Она сокрушённо и медленно покачала головой, прижимая ладони к сердцу. Но непонимание и раздумье сменило любопытство. Именно так она смотрела на него — с большим любопытством.
— Я совсем запуталась, — потёрла она для картинки виски. — Ты действительно плохо выглядишь и рана вон на тебе, хотя не удивительно.
— У вас перестали дрожать руки, значит, вы думаете головой, — накрыл он её пальчики своей ладонью. Таня пыталась выдернуть, но у неё это плохо получилось. — Я не обижу вас, не волнуйтесь
Серж надеялся на её сговорчивость и помощь, хотя иголки сомнения тоже кололи: «А если она всё же заупрямится?»
Дрожь действительно прошла, уступив место любопытству. «Интересно, кто этот симпатичный и такой таинственный незнакомец?» — подумала она, напуская на себя максимум равнодушия. Ведь кем-то в этом мире он есть?! Так устроены женщины — любопытство пересиливало страх. Сразу же, как только, более — менее, её сердце и голова успокоились, она принялась рассматривать его. Благородное лицо, жесты, говор… Решительно его не стоит бояться.
— Я знаю многих молодых людей, у меня имеется старший брат, но вас никогда не встречала ни в салонах, ни на приёмах, вы чужой…
— Ни на балах… Я ж вам, сударыня, говорил, что учился и обитал в Европе. Пока жив был отец, мы жили уединённо, не выезжая из поместья, стараясь держаться подальше от Москвы и света. Позже я выехал в Германию.
— Откуда же берутся… оборотни?
— На генетическом уровне. Отец был им. Прекратить это можно только одним способом. Нам нельзя иметь связь с женщиной.
— Почему? — захлопала она глазами.
— Чтоб не иметь последствий, то есть детей. А он не удержался. Очень любил мою мать. Она была не свободна… В результате вместо того, чтоб мучения рода на себе прекратить, он оставил после себя продолжение — меня.
У Тани непроизвольно вырвалось:
— Господи, как страшно и должно быть обидно…
— Я переживу, зато буду последним. Поэтому и говорю вам, меня не стоит бояться. Помоги мне, детка, достань одежду и спрячь у себя, пока я не поправлюсь окончательно и сориентируюсь в происходящем около моего имени и состояния.
Его откровенность и горячность с которой это было сказано успокоила. А его обращение «детка» даже умилило. Но княжна ещё колебалась. Придумывала на чём бы его поймать и к чему бы прицепиться. Спросила то, что первым пришло на ум:
— Вы крещёный? Хотя я, наверное, глупость спросила.
Ответ последовал без промедления.
— Крещёный.
— Как же это возможно? — пылко воскликнула она.
— Запросто, меня крестили сразу же после рождения. Я объяснял вам, княжна, никто не знал и надеюсь не узнает…
Таня сдалась. Чего ей в самом деле лезть на стену, если Бог его принял.
— Хорошо, тут у папа, есть кое какая одежда, правда, вышедшая из моды и ещё охотничий
— Отлично. Кое — каким гардеробчиком буду обеспечен, — расплылся в улыбке он.
Но она, придав своему голосу суровый тон, спустила его с небес на землю.
— Вам, сударь, придётся выполнять мои условия, — заявила она.
Он с покорой сложил руки на покрытой коричневыми волосами груди.
— Сударыня, с моей стороны было бы не вполне порядочно выставлять ещё и свои рога… Я заранее принимаю всё. И поскольку мы друзья, прошу перейдём на «ты».
— Принимается. Теперь мои условия. Первое, — спать придётся в моей комнате, чтоб не пригналась сюда маменька. Это будет мой конец. Второе, — выходить вы… ты из неё будешь только доберманом. А сейчас скажи мне, как твои раны?
— Почти зажило всё, как на собаке, — пошутил он.
— Голова в таком кавардаке совсем не помощник, завтра продумаю, куда тебя спрятать. — Пообещала она, укладывая гудящую головушку на подушку. «Интересно, какого цвета его глаза, у добермана были жёлто — коричневые, какие же у него?»
— Прошу не бойся… — долетел шёпот до её ушей.
— Вот ещё, я и не боюсь. Откуда такое проклятие на ваш род? — не выдержала всё же она приподнимаясь на локоть. Его красивое лицо с насмешливыми глазами в лунном свете выглядели мистически. Она зажмурилась. Лучше не смотреть. Так спокойнее.
— Это давняя и долгая история, я тебе когда-нибудь позже расскажу. Спасибо за то, что поверила и оставила. — Сергей смотрел на девушку, и ему почему-то очень хотелось, чтобы её непосредственность и вера в чудо продолжалась, хотя бы ещё немного.
— Время покажет, правильно или ошибочно было моё решение, — заявила она по — стариковски мудро.
Он обрадовано воскликнул:
— Таня, ты чудо.
Она промолчала. Он не торопил, вернее не смел торопить с разговором. Таня поняв, что он намолчался псом и сейчас жаждет поговорить, но не решается её утруждать, решила прекратить игру в молчанку. Она, разглаживая перед собой одеяло и стараясь смотреть тоже перед собой, а не туда, куда косили её глаза, прошептала:
— Ты свёл меня сегодня своим сюрпризом с ума.
Серж, смотря на неё в упор, но пряча улыбку, отшептался:
— Прости, но я сопротивлялся, как мог, а ты сама, свет мой, отстегнула ошейник.
Княжна промолчала. Что правда, то правда. Так оно и было. Не дождавшись ответа, он вздохнул.
— Отвернись, а то я не усну, — попросила она.
Она думала, что он будет оправдываться, а оно вот что…
— Если не увижу твоё лицо, не усну я, и опять же моей вины в том нет, ты сама приучила, — заявил он.