Оборотень на диете или я ушла, и все наелись
Шрифт:
Вдруг что-то неуловимо изменилось.
Солнце спряталось. Резкий порыв ветра заставил дребезжать стекла. Бабушка нахмурилась.
«Эшли. Тебе надо бежать. Я ничем не могу помочь» - встревожено сказала она.
«Ну, почему, Режина? Не прогоняй меня, не оставляй одну. Мне так хорошо здесь» - взмолилась я.
«Эшли, беги! Беги, пока не поздно!» - закричала бабушка.
Раздался треск стекла. Острые осколки градом посыпались на меня. Кровь. Боль.
Огромный зверь впрыгнул на середину комнаты. Кошка, чудовищных размеров. Черная, без шерсти. Под лаковой кожей было видно, как двигаются
Чудовище пришло за мной.
Я побежала по дорожке из дома и вверх в горы. Острые камни впивались мне в голые пятки. Я падала и снова продолжала бежать. Воздуха не хватало, легкие разрывались. Страх захлестывал меня.
За спиной я слышала тяжелые шаги и злобное рычание, в котором слышалось: «не беги, дурочка, тебе никуда от меня не деться».
Плача от бессилия, я продолжала карабкаться. «Я не сдамся!»
Позади, раздалось рычание и почти человеческий смех.
Зверь сделал свой последний прыжок.
Лапы с огромными когтями схватили меня за шею, острые клыки разорвали горло.
Кровь и тьма. Я умерла.
проснулась от собственного крика.
Вся мокрая от липкого пота. Волосы спутаны. Мутная жижа страха булькала в желудке. От неизбежного позыва рвоты меня спас Альбатрос.
Эта сволочь лежала у меня в голове и весело урчала.
«Альби, извращенец, тебе, что доставляет удовольствие слушать мои крики. Нормальный кот уже давно бы убежал».
Либо я окончательно сошла с ума, либо кот мне кивнул
Затем, мой пушистый садист, встал и, оттолкнувшись лапами об мое лицо, спрыгнул с кровати. Я запустила в него подушкой, но промахнулась. Гордый и непобежденный Альбатрос, важно вышел из комнаты. Вслед за ним заглянула Мари:
– Эшли, ты кричала? – спросила она.
– Да, мам мы тут с Альбатросом повздорили – невнятно пробормотала я.
– Ну, что ты за человек, Эшли, даже с кошкой поладить не можешь. Вставай, в школу опоздаешь – возмущенно фыркнула Мари.
– И тебе доброе утро, мам - буркнула я.
Я по-собачьи встряхнула головой. Кошмар не отпускал. Картинки собственной смерти все еще стояли перед глазами.
были со мной всегда. С самого детства, столько сколько я себя помню. Каждую ночь и каждый раз разные, только одно повторялось, в конце была смерть. Ночные ужасы были настолько осязаемые, что порой мне казалось, будто моя дневная жизнь менее реальна, чем они. Я панически боялась заснуть. Я могла не спать трое суток. Бродить по дому как сомнамбула, а потом обессиленная сваливаться в зыбкие объятия Морфея, навстречу своим чудовищам. К этому невозможно привыкнуть, и чем старше я становлюсь, тем реальней становятся мои кошмары.
ГЛАВА ПЯТАЯ ПРОШЛОЕ
Лишь в одном месте дурные сны оставляли меня. В Режина-касл – в доме моей бабушки, моей тихой гавани, моем надежном пристанище.
Мой дед, гордый красавец Теодор Ламар был военным. Всю молодость его мотало по стране. Подолгу службы ему приходилось работать на разных военных
Откуда у бабули были такие деньги на покупку ранчо, я не знала. Какая-то туманная история про наследство от троюродной тетушки, меня не убеждала, но Режина строго хранила свои секреты.
Тем не менее, деньги у четы Ламаров водились всегда. Моя мама и ее брат росли в полном достатке и получили приличное образование.
Мари выросла настоящей красавицей. Блондинка с зелеными глазами, белоснежными зубами и блестящим будущим. Она окончила медицинский институт, и должна была проходить интернатуру в Нью-Йорке. И вот, занесла же ее нелегкая на местную дискотеку в Старборке, там она и познакомилась с моим папашкой. Интернатура накрылась медным тазом, дело закончилось свадьбой, а потом родилась я.
Бабуля высказалась резко против этого брака. Ни Бен Джексон, ни его семья доверия ей не внушали. Мари билась в истерике, сбегала из дома, скандалила с дедом и, в конце концов, бабка вынесла вердикт:
«Мари, ты можешь выйти замуж. Мы купим для Вас небольшой дом. Интернатуру закончишь в Старброке, я позабочусь. Материально мы тебя поддержим. Но при одном условии. Ноги твоего Джексона и его семейства не будет в моем доме».
Мари сначала оскорбилась, а потом согласилась. Также поступил мой папашка.
Еще бы он не согласился. Получить на халяву дом и первую красавицу Старброка – большой куш.
Отец мой был трогладитом. Я твердо быда в этом уверенна. Он много пил, много ел, рычал, орал как бабуин, часто менял место работы, нигде не мог удержаться больше месяца, а когда понял, что бабушка дает матери деньги на жизнь, и вовсе перестал работать.
Мари загибалась на двух работах. Часто брала дежурства. Когда бабушка не могла взять меня к себе, я оставалась с отцом.
В отсутствии матери, Бен обязательно пытался меня воспитывать. Делать-то ему все равно было нечего. Попытки обычно заканчивались либо поркой, либо я оказывалась запертой в сарае, откуда меня в слезах доставала Мари.
«Как ты можешь так поступать, Бен? Она ведь совсем маленькая» - кричала Мари отцу, после каждого такого случая.
Ответ обычно звучал примерно так:
«Что? Она моя дочь, и я буду делать с ней все, что захочу. И вообще кто ты такая? Подумаешь Ламары. Грязные белые выродки. Пришли на мою землю и считают себя хозяевами. Да, если бы моя воля, я бы перестрелял всех бледнолицых». Приступы мании величия у папашки случались часто. Он считал себя прямым потомком какого-то великого племени индейцев, могущественного и сильного. Уильям Джексон и в правду был с примесью индейской крови, а вот бабка Стася чистой воды полячка. Ее семья эмигрировала в штаты в двадцатых годах. Но эти факты, для него, похоже, значения не имели. Великий вождь, угнетаемый оккупантами, и все тут.