Оборотень по объявлению. Альфа ищет пару
Шрифт:
– Щенок! Ты еще ничего не заработал, чтобы говорить – нас! Вон, невесту, и то умудрился прошляпить!
– разъяренный голос Григория был настолько громок, что Алексей отодвинул трубку от уха.
– Я как раз работаю над этим…
– Как? Закапывая связного ночью? Леша, я тут долго прятаться не смогу, так что решайся – либо пан, либо пропал, - Григорий давил нещадно на своего сына, а у того складывалось ощущения, что из него выжимают все соки.
–
– Я тебе сразу так и сказал, а ты, чертов упрямец, даже не хотел меня слушать! Ну что, сделал по-своему?! Испачкал руки в крови? Нет, чтобы послушать своего отца! Да я годами обводил всех вокруг пальца прямо перед самым их носом, и заметь – ни разу не замарал руки! Я тебе что предлагал?
– Жениться на Кате… - нехотя ответил Алексей.
– Ну? Сделал?
– Она у волков! – психанул лис, и швырнул прозрачный стакан в раковину. От него откололось дно, и он неловко повалился на бок. Мужчина чувствовал себя точь-в-точь как этот стеклянный сосуд, у которого оторвали дно, и теперь его дальнейшая жизнь ясна – на помойку. Он ощущал себя грязным, а после фразы отца про заработанные деньги, еще и использованным. Но он не хотел так кончать свою жизнь. И именно поэтому сказал отцу:
– Папа, что мне делать?
– Ну, наконец-то! Значит так…
ОСОБНЯК СУВОРОВА…
– Мы могли бы и сами съездить к ним в «нору», - я с любопытством поглядывала на подъездную аллею, страдая от нетерпения увидеть своих близких. Мы смотрели на улицу через огромные окна в галерее, и когда солнечные лучи попадали на нас, в стекле отражалась красивая пара.
Честно говоря, я даже не сразу себя узнала, и все из-за глаз. Они были словно не мои: ярче, насыщенней, и взгляд стал смелее! Настолько наполненный жизнью и любовью, что я боялась поверить, что в отражении, перед красивым блондином и правда я.
– Это сейчас опасно. Кто знает, сколько там настоящих врагов твоей семьи.
– Да нет, что ты! Отца все любят и уважают! – плохие мысли хотелось тут же отбросить прочь.
– Ты забываешь, что толпа совершенно неразумна. И сейчас большинство лис в твоем родном клане не знают, что и думать. Одно умелое движение кукловода – и все посыплется, как карточный домик, - Стас обнял меня сзади и поцеловал в оголенное плечо.
Платье, которое было сейчас на мне, было подарено мне волком. Медное, слегка кокетливое, с одним открытым плечом, оно мне сразу понравилось, поэтому я не сильно отпиралась, когда Стас попросил принять его подарок и надеть на встречу с семьей.
– Да, ты прав, - подумав, я призналась: - Я уже думала о том, что Григорий вряд ли все прокрутил один. Кто-то же
С улицы раздался шум подъезжающей машины, и я невольно вытянулась в струнку, пытаясь разглядеть, кто же едет первым. Но в этой веренице из пятерых автомобилей было трудно разобрать, кто находился за рулем хоть одной из них.
– Пошли встречать? – предложил Стас, заметив, как я взрывоопасно начала метаться по галерее, чтобы лучше разглядеть происходящее. Второго приглашения мне и не требовалось! Я и так странно ощущала себя в этом огромном особняке.
Машины припарковались на брусчатке и, как семечки из пачки, из машин высыпались лисы. Отец, мама и братья. Сначала я думала, что мне будет морально тяжело видеть родителей, ведь обида за непонимание долго точила меня изнутри, но когда я посмотрела во встревоженные глаза мамы – поняла, что все это не имеет никакого значения.
И она, и папа, любят меня, и просто хотели сделать меня счастливой так, как умели и как привыкли. Уклад, сложившийся не годами – столетиями. Они и так давали мне много послаблений, и с самостоятельностью, и долгое время с выбором партнера, и с работой.
– Доча! – кинулась ко мне мама, сжимая крепко, почти до боли. – Прости! Прости! Прости! – твердила она, схватила за руки и посмотрела в глаза: - Только не пропадай, Катя! Не убегай! – она обняла меня вновь, а из моих глаз полились слезы. Те, которые я так долго таила в себе, копила, сдерживала.
– Прости, я не могла по-другому! – всхлип вырвался из меня, и в этот момент я кожей почувствовала исходящее от Стаса напряжение. Поэтому глубоко вдохнула и постаралась взять себя в руки.
С каждым днем, проведенным с Суворовым, я замечала, что наша связь крепнет. Мы стали чувствовать друг друга на расстоянии, нутром, сердцем. Я знала, когда он входил в особняк, а он знал, когда я делала шаг по брусчатке в саду, и тут же оказывался рядом. Он ощущал мое состояние, а я, на удивление, начала чувствовать его эмоции, настроение. С нами творились странные вещи, но они помогали понять друг друга, когда не хватало слов. Вот как сейчас, когда он понимал, что вроде бы все в порядке, но из-за моего взвинченного состояния готов был уже взорваться и разогнать всех гостей.
– Эх, Катюха, - притянул меня к себе отец, шутливо потрепав по щеке. – Ну что, домой?
Ох, зря он так шутит! От такого волчьего рыка ведь уши закладывает!
– Станислав, мое почтение! – отец пожал руку Стасу, и пояснил: - Я же не мог не попробовать? Вдруг, командировка у дочери закончилась?
– Тш-ш-ш, - зашипела на главу клана лис супруга. – Ты что такого жениха отбиваешь?
Разговор свернул в другое русло, и все немного расслабились. Братья обнимали меня тактично, под чутким руководством альфы волков, тщательно следящим, чтобы «здоровые увальни-лисы не сломали мне кости».