Оборотень по объявлению. Алрик

– Щегол, ты нам нужен! – Медвежья лапа опустилась на мое плечо, и меня заметно перекосило в сторону бара «Берлога».

Ого! Если Евгеньич едва сдерживает оборот, мне туда точно не надо. Как знала, не хотела сегодня идти.

– Зачем? – пробасила я, выкатив вперед туго перетянутую эластичным бинтом грудную клетку и расправив плечи.

Образ важного, но очень мелкого парнишки давался легко. Большой груди у меня никогда не было, а вот плечи

для моего маленького роста были вполне себе нормальные. Неудивительно – я же медведица. Мелкая, правда, но все же.

– Поставить на место одного засланца! Говорит, шведов не перепить. Ты – наш козырь. Утри нос этому бессмертному волку. Я знаю, ты можешь. Все наши с тобой пили, никто не смог продержаться.

– Сегодня занят.

Я уже приноровилась отвечать как мужчина. Коротко, рублено, конкретно. Очень удобно, кстати, без этих всех обтекаемых речей, подробностей и красивых речевых оборотов.

И да, меня еще никому не удавалось перепить. Это в клане я самый мелкий оборотень среди медведей, милая девочка, которая с удовольствием готовит огромными порциями на всю многочисленную родню и друзей. Быстро, вкусно, сытно. Улыбчивая энергичная милашка, которую все в глубине души жалеют.

Почему? Цитирую: «Хребтинушка переломится, ни одного медведя не выдержит».

Вот я и собираю доказательства, что кое в чем покрепче даже наших топтыгиных. Своеобразные, конечно, эти самые доказательства, но хоть в чем-то я сильна. Пенное – моя слабость и моя сила.

А еще я очень вовремя наткнулась на одну линейку средств для преображения. Говорят, это контрабанда. Марка «Леон-кинг». С помощью спреев, лицевых накладок и грима этой марки я меняю пол. Приплюсуйте к этому мужскую одежду, споры на деньги на тему «кто дольше продержится» – и получится медведь-одиночка Мишаня, о настоящей личности которого знает только моя младшая сестра.

Уверяю, здесь никакого вреда – сплошная польза. После таких вылазок и борщи наваристее, и курочка зажаристее, и пирожки пышнее. Да и я улыбчивей!

Ах да, «Мишаня» еще и граффити рисует. Кое-кто даже называет меня прорывом года, а кое-кто ржет, что прорыв только в штанах. Я же думаю, что время все расставит на свои места.

Но Евгеньич не сдавался:

– Никаких «занят»! Мы тут с пацанами скинулись, собрали призовой фонд.

Знает, чем меня пронять! Пришлось прикусить язык, чтобы не спросить: «Сколько?»

Он сам сказал! Зараза такая!

– Триста тысяч! На все твои мазюкалки хватит. Мы даже за тебя болеть придем на соревнования.. Ну, не подведи, Ми-ша-ня!

Вот зачем он озвучил сумму? Она же у меня сразу перевелась в аэрозольные баллончики с краской, да еще того производителя, которого я никогда не могла себе позволить. Я так и слышала, как железный шарик внутри звенит по-особенному, по-фирменному. Как распыляется через микродозатор ровным слоем краска. Как

идеально высыхает и как не накладывается наслоение.

Мечта-а-а!

Кажется, даже краской этого бренда у бара запахло.

– Другое дело! – Евгеньич принял мое мечтательное выражение лица за согласие и потащил меня обратно в подвал.

Вывеска «Берлога» качалась на сильном ветру и скрипела так, будто вот-вот отвалится. Похоже, собирался грянуть ураган – еще один повод пойти домой.

– Пивко элитное. Французское. Светлое. Этот бессмертный говорит, что лучшее в мире, а мы такое и не пробовали. Притащил несколько бочонков, подмазывается. Что-то надо ушлому.

Я ведь уже почти ушла, да? Почти поднялась обратно на улицу по ступеням, верно? Но последние слова заставили затормозить. В фразе было сочетание «лучший в мире сорт пива» и ярлык «вам не светит». И эта комбинация раздражала до урчания в животе.

– Где засланец-иностранец?

Стоя на две ступени выше по лестнице, я все равно не была с Евгеньичем вровень.

– Наверное, это я, и я здесь, – раздался голос позади, и меня будто крапивой ужалили, а за шиворот репейников накидали.

***

Капля холодного пива текла по загорелому подбородку блондина, а в моих ушах звучало «м-м-м, ш-ш-ш, м…а-а-а». Она будто испарялась с крайне сексуальным звуком, стекая даже притягательнее, чем капля конденсата по бутылке холодного пива в жаркий день.

Нет, это не пропаганда, это редкая отдушина. Но сейчас моя отдушина отошла на второй план – я залипала на красавчика напротив.

Мне хотелось потрогать светлые брови, волосы, а голос записать на телефон и поставить на рингтон.

М-м-м, ш-ш-ш, м…а-а-а! Еще одна капля – и я сдохну от вожделения.

Язык не повернулся бы назвать его глаза льдинками. Они были словно топазы, огромные, с манящей сердцевинкой.

И длина волос идеальная – не короткая стрижка и не длинная. Губы хотелось попробовать на вкус, и я впервые боялась пить дальше, чтобы не потерять над собой контроль.

Вокруг уже все сдулись и заснули – свидетели были слабаками. Наш поединок и спор должна была запечатлеть камера в «Берлоге», и я впервые думала не о крупном выигрыше, а о сопернике. И не о том, что он достойно выдерживал темп, а о том, какие у него длинные руки.

Черт, даже светлые волоски, которые встали дыбом на руках, дико заводили.

Я впервые в жизни напилась? Это все его заграничное пиво. Лучшее в мире?

Точно. Все дело в этом. Иначе не понять, почему мы болтаем который час и не можем наговориться. С ним было так легко, будто я знаю его с рождения. Будто знала всегда. Будто он читает мои мысли: я начинаю предложение – он заканчивает. Он начинает – заканчиваю я.

– Не хочешь прогуляться? – Алрик посмотрел мне прямо в сердце.