Оборотень по объявлению. Судьбоносный песец
Шрифт:
— Не могу. Один раз — и разойдемся. Ты мне не нужна, — сказал этот придурок, чем заставил мои зубы заскрипеть.
Меня либо ненавидели, либо обожали. Но никогда не хотели воспользоваться и разойтись. Это я всегда до этого момента пользовалась другими. Уходила, пока в голове другого даже не зародилась подобная мыслишка. Меня уже бросали. Хватит. Теперь всегда первая ухожу я.
— Это ты мне не нужен! — Я разбежалась, запрыгнула на лиса и опрокинула его на гору поролона. Если уж у нас будет один раз, я сделаю так, чтобы он был незабываемым!
Дам
Эй, куда лезешь своими губешками, елы-палы? Никаких поцелуев!
Кира
Никс шел рядом со мной к машине, и я всем существом чувствовала яркий контраст между нами. И это была не просто разница в росте. Я с любопытством подмечала отличия оборотня от обычного человека.
Песец втягивал воздух рывками, иногда коротко, иногда затяжно. Было видно, что он не просто снабжает организм кислородом — он разбирает ароматы на дорожки, части, молекулы. Небольшие уши подпрыгивали, словно жили своей жизнью, ловя малейшие звуки. Никс стрелял взглядом по объектам, а не скользил по ним. Его шаг рядом со мной был похож на сдержанность спортивного автомобиля в пробке: дай возможность — и машина умчится так быстро, что вскоре станет точкой на горизонте.
Мое собственное тело казалось мне деревянным по сравнению с его. Не таким быстрым, не таким плавным в движениях.
Если представить нас машинами, то он издавал бы звуки: «Врум-врум!», а я тарахтела бы: «Тых-тых-тых-тых-тых».
Еще никогда я так не чувствовала ограниченность человеческого тела. И это он еще не показал мне песца, просто шел!
Открыл мне дверь, и по одним только движениям я поняла, что он еще злится на мою попытку сбежать. Даже его взгляд в сторону дороги, куда уехал вагончик с Леоном, поймала, и он был — клянусь! — предупредительным. Будто он мысленно посылал леопарду предостерегающий импульс.
Я села в салон автомобиля, растерянно отмечая, что автомобиль песца чем-то похож на него. Белый, стильный, готовый в любую секунду сорваться с места. Даже сиденья обтянуты светлой кожей, что подтолкнуло меня спросить севшего за руль Никса:
— А ты линяешь? Меняешь окрас на коричневый летом?
Песец только завел машину, как тут же она заглохла, солидарная с хозяином в шоке. Никс даже рот приоткрыл от удивления, вырвался удивленный смешок. Он спросил:
— Это то, что тебя действительно интересует?
Посмотрел мне на уровень пояса, наклонился ко мне и замер нос к носу. Я забыла, как дышать. Мой мозг заполнили кадры из фильмов, как мужчина застегивает ремень безопасности девушки. Вот он рядом, руки, что протягивают ремень, касаются моего живота, потом он целует меня (ведь поцелует же?), и у меня сносит крышу. А мы в машине, а не на лестничной клетке пожарной лестницы, тут удобней…
— Я сама! — воскликнула я.
У Никса приподнялись брови:
— Что сама?
— Пристегнусь!
— Конечно. Я не сомневаюсь в твоей самостоятельности.
— Тогда зачем наклонился?
— Поцеловать тебя. Можно?
ГЛАВА 16
В голове
Вот так и теряют голову, сердце, квартиру и разум, Кира. Вот так все и происходит.
Какой же он… Как устоять?
— Нет. — Я отвернулась к окну, чувствуя на щеке чужое дыхание. Нужно вернуться мыслями к любимой познавательной деятельности, может, тогда мысли очистятся: — Ты мне не ответил.
— Это так важно? — Никс легко вернулся на водительское сиденье, снова завел двигатель и тронулся с места, смеясь себе под нос. Будто только что не давил на меня своей сексуальностью, будто не плющил мои мысли от желания ответить взаимностью.
А меня кольнуло иглой разочарования. Так быстро сдался?
Кира, ты уже один раз вляпалась по полной. Теперь дуй, пожалуйста, на воду. Хорошо дуй. Особенно учитывая, что ты имеешь дело с оборотнями!
Я откашлялась:
— Профессиональный интерес.
— И давно ты стала профи в деле оборотней? — подначил песец с улыбкой, выезжая с парковки клиники. Свободной рукой взял меня за ладонь, будто делал так каждый день.
— Я только начала изучать этот мир. — Я вытянула кисть из его плена, решив завалить его атаку вопросами: — Так что — ты линяешь? Волосы тоже выпадают? Они же у тебя пепельные… Или ты остаешься таким же и шкуру меняет только твой зверь?
Никс скосил глаза на меня, еле сдерживая смех.
— Испугаешься меня лысым?
— Если смена соответствует циклам в природе, то это еще не скоро. К лету же?
Песец подавился моему невозмутимому интересу к его виду. Положил обе руки на руль, сжал его с силой, а потом вдруг спросил:
— Рассчитываешь не увидеть мою линьку? Собираешься сбежать от меня?
Я запнулась. Так вот о чем он подумал!
— Я же не знаю, что будет. — Я не стала заверять его и врать, что останусь, хотя притупить его чутье не помешало бы. Мало ли…
— Зато я знаю — мы поженимся, — сказал Никс и снова схватил меня за руку.
— Что? МЫ? — Я пыталась вырвать руку, но мужчина не дал. Прижал наши сплетенные в замок пальцы к своей груди.
— А кто же еще? Конечно, мы. Тебя же беспокоит неизвестность, так? Ты переживаешь, что я был одержим гоном, что бабник… Так давай поженимся. — И на меня так быстро и так довольно посмотрел, что я на несколько секунд потеряла дар речи.
Как он так легко озвучил мои тревоги? Звучит слишком… гладко, что ли? Так не бывает. Я уже убедилась, что самые сладкие речи ведут в ад.
— Какая связь? — спросила я и нервно облизнула губы.
Никс проследил за моим взглядом и снова вернул внимание к обстановке на дороге.
— Я докажу, что я серьезен. Абсолютно! — сказал и снова посмотрел на меня, только уже так, что в горле пересохло. — Так что, выйдешь за меня? Или ты сторонник романтики и мне все сделать красиво? Слышал, человеческие девушки любят кольца, преклоненное колено и цветы.
— Нет, — не колеблясь, ответила я.
— Не сторонник романтики?
— Не выйду за тебя.