Оборотень по объявлению
Шрифт:
— Ну что, осмотрелась? — с ходу затараторила Суворова, а потом осеклась при виде мужчины в кабинете. — Стас, ты уже вернулся?!
В девушке боролись радость и неловкость, словно ее застали за чем-то постыдным, и я с удивлением наблюдала, как она неловко обняла мужчину, а потом тихо сказала:
— Хоть бы предупредил, что уже вернулся, а то получился вот такой вот сюрприз, — она провела по его руке, разжимая объятия, а блондин стрельнул в меня странным взглядом и только потом ответил:
— Да, сестренка, а ты развила просто
— А… как ты здесь оказался?
— Да вот перехватил ношу у Олега, — тот показал в сторону ящиков с бумагами. — Он и подсказал, что ты их с нетерпением ждешь именно в этом кабинете. Как я мог упустить такую возможность?
Я чувствовала себя незваным гостем, случайным свидетелем, и явственно ощущала, что он бы явно упрекнул в чем-то сестру, если бы они были наедине.
— Да, я не дождалась тебя, — Полина подбоченилась, на глазах становясь сама собой. — Ты на этих своих островах можешь пропадать сколько угодно, а дело-то стоит!
Я хотела тихо выйти, но тут Суворова вспомнила о вежливости и представила нас:
— О, Лена, прости. Когда появляется мой брат — это как стихийное бедствие. Неожиданное и почти всегда разрушительное, — на эти слова Стас только усмехнулся и опередил сестру, представившись сам:
— Станислав Суворов. И куда бы Вас не втянула моя сестра — бегите, — он сказал это с таким серьезным выражением лица, что я и правда поверила. Еще бы!
— Елена Жнецкая, — в тон ему представилась я, видя, что Полина глотает воздух от возмущения и готова испепелить взглядом. — Убежала бы, да пока не могу. Буду работать над проектом Вашей сестры.
— Не завидую я Вам, — он потрепал серьезную госпожу Суворову за щеку, а сам пошел к нашим разработчикам. Оттуда до меня донеслись оживленные голоса, все знакомились. Одна только Полина была явно раздосадована неожиданным появлением мужчины. Я слышала, что даже охранники наконец расшевелились и о чем-то переговаривались с блондином.
— Лен, а пойдемте, я комнату Вашу покажу, — нашлась Полина, явно чувствующая себя не в своей тарелке. Пока мы шли к отведенной мне комнате, она без умолку болтала, явно стараясь переключиться.
Комната моя оказалась в самом конце коридора. Заглянув в нее, ничего нового и необычно я не заметила или просто не хотела замечать. Суворова продемонстрировала вид из окна на вечерний сад, о чем-то еще говорила, но я ее не слушала, думая лишь о том, как хотела бы сейчас оказаться у себя дома, а не на чужой кровати, в незнакомом доме.
— Лена! Лена!…
— А?
— Напишите мне номер Вашей карты, я хочу переслать туда аванс.
— Но все оплаты проходят через фирму, — я хотела пресечь непонятные скачки через голову шефа, за которые мне потом могло попасть так, что не видать мне после ни одной нормальной работы.
— Это вне системы оплаты между фирмами. Там мы обязаны платить
— Хорошо, напишу, — я устало присела на кровать, пробуя на жесткость. А Полина в это время подошла к шкафу и открыла его. Он был заполнен до отвала так, словно тут была одежда на все случаи жизни и на все времена года.
— Эм-м-м? — озадаченно протянула я.
— Как обещала, все необходимое. И, разумеется, все новое и с бирками, — Полина продемонстрировала на какой-то юбке этикетку и небрежно бросила обратно.
А я осоловело смотрела на нее, жалея, что у меня нет крыльев, и я не могу улететь отсюда. Никакого трепета, желания рассмотреть вещи, походить по дому, изучить обстановку у меня не возникало. Я просто хотела лечь и смотреть в потолок, надеясь, что мозг сам справится с обработкой информации, а душа более-менее приведет чувства в порядок, выгонит смятение. И наконец-то разбудит трезвый расчет.
Но сколько бы я не думала о деньгах, никакая сумма, как мне казалось, не стоила моей свободы даже на пару недель. Кто-то покрутил бы пальцем у виска и сказал, что я глупая. Что такие деньги как раз перекроют оставшуюся часть по кредиту, и я хоть от одной петли на шее буду свободна. Но нет…
Ничего подобного я не испытывала.
ГЛАВА 8
Вот говорят, что на незнакомом месте не спится, непривычно все: и матрац, и одеяло, и сама атмосфера дома. Но я, к своему стыду, спала как убитая. Даже толком поразмышлять не успела над сложившейся ситуацией, как уже настало утро, а в дверь кто-то стучал.
Я встала и поплелась открывать. Этой ночью я спала в своем нижнем белье — не хотелось прикасаться к чужому. Пусть и новое, пусть и дареное, но это одежда мне казалось ниточкой паутины, которая потом опутает так, что не выберешься.
Я открыла дверь и тут же ее захлопнула. За ней стоял скалящийся охранник, а до моего сонного сознания только в последний момент дошло, что открывать дверь нараспашку в таком виде — верх идиотизма.
— Что такое? — спросила я из-за двери.
— Доброе утро, — намекнули на мое воспитание с той стороны.
— Доброе, — проворчала я, давая понять, что для меня оно таковым не является. — А сколько времени?
Я спросила это вслух только потому, что у меня не было часов, мобильник затерялся где-то в складках простыни, а настенных циферблатов видно не было. Из-за двери раздался смешок, тут же прикрытый откашливанием. Какая-то привычка у них, похоже, смех маскировать. Словно они обычно смешливые ребята, а тут надо перед нами корчить официальные лица.
— Восемь тридцать. Полина Юрьевна просила передать, что ждет Вас черед полчаса внизу в столовой.