Оборотень по объявлению
Шрифт:
— Неужели, по его мнению, лучше сойти с ума?
— Глупости! — Павел с одобрением посмотрел на Стаса, словно гордый отец. — У тебя прекрасные перспективы былибы!
За моей спиной зарычал Тимур… Кажется, я начинаю привыкать к этому зверинцу, раз даже не дернулась.
Понятно! Доктор все о своем! Вот же, зачем так открыто меня сватать?..
— Приступим к делу? — заметив мой потухший вид, сжалился надо мной доктор. — Мне нужна спальня, донор, пациентка, и больше ни души.
— Но! — хором воскликнули Стас и
— Без «но», — категорично ответил Павел. И Суворов повел нас в ближайшую гостевую спальную, как успела пояснить мне Полина.
— А много крови надо? — она еле заметно нервничала. Я бы даже не заметила этого, если бы она опять, по своей привычке, не подхватила меня под локоть.
— Да пару литров всего, — доктор расстелил на кровати стерильную одноразовую простынь, разложил на тумбочки склянки и какие-то предметы, предварительно подложив салфетку. И продолжал свои деловые манипуляции, не замечая, как девушка побледнела.
— Зачем столько? — Может, он пошутил?
Павел повернулся, усмехнулся Полине, и она расслабилась.
— Да миллилитров двести. Но шоколадку дам, — он протянул девушке плитку шоколада, а мне твердо сказал: — А Вам пока нельзя!
Почему мне нельзя — так и осталось для меня загадкой.
— Все готово. А теперь попрошу всех посторонних покинуть… кхэм… палату! — Стас и Тимур вышли, поспорив у двери, кто первым. В итоге брюнет изловчился и все-таки вышел последним, ободряющее улыбнувшись.
Зато Стас прокричал «Удачи», но уже переступив порог.
— Ну и наделали Вы шуму, мадам, — усмехнулся Павел. — Ведут себя, как дети!
— А я-то тут причем? — я сняла кофту, как он ранее попросил, и легла на живот. Полина села рядом, закатав рукава. И закрыла глаза. Как я и подозревала, она боялась сдавать кровь, и ее мелко потряхивало.
Я тихо шепнула ей «спасибо», и она натянуто улыбнулась, пытаясь не смотреть на все медицинские предметы.
— Как это — причем? Из-за кого сыр-бор? — развлекая беседой, он делал свое дело. Чем-то размочил корку и теперь счищал ее, стараясь причинять меньше боли. Я оценила это, но все равно шипела от неприятных ощущений. Да и не до разговоров стало, но это мне. Павлу-то ничего не мешало.
— Затихли, барышни, — резюмировал он. — Закончилась бравада, да ничего. О, вот они, остатки синевы где засели, — он особенно больно надавил, так что я даже слегка вскрикнула.
За дверью послышался шум, но Павел опередил:
— У нас все в порядке. Кто зайдет — первым пойдет вычищать у меня в клинике унитазы!
— Пусть котяра идет, у него нюх слабый! — послышался голос Стаса.
А меня волновало другое:
— Да мы, вроде, всю синеву с Митяем убрали.
— Видно, что старались. Да только она глубоко у тебя пробралась. Погоди, обезболю. Тут надо снять немного… — говорил он с таким увлечением, что у меня закружилась голова.
Уже знакомый холодок пошел по коже, и только тогда я заметила, что сминаю рукой простынь. Расслабила ее и посмотрела на почти зеленую по цвету Полину. Она заметила мой молчаливый вопрос и тихо пояснила:
— Жуткое зрелище, — сморщила она нос. И последовала моему примеру, закрыв глаза.
Я тоже их сомкнула, расслабилась, так как боль и жар пропали. Моему организму стало легко, и усталость навалилась на него, словно тяжелое ватное одеяло. Меня так и придавило к постели, и я разрешила себе минутку вздремнуть.
Только одну, ведь ночь-то была бессонной…
Мне снилось детство. Я улыбалась, а в душе царило чувство защищенности, уверенности, незыблемости. Мы сидели с родителями за столом на даче у бабушки и пили чай из самовара. Я болтала ногами в воздухе, потому что стул был слишком высок для меня. А мама студила в блюдечке для меня напиток с листочком мяты из огорода, который я собственноручно сорвала.
Отец чинил старый радиоприемник, а бабуля лезла под руку с «дельными» советами. Все было так по-домашнему уютно, спокойно, что не верилось, что может быть как-то по-другому.
Я открыла глаза, ожидая увидеть маму, но натолкнулась на взгляд внимательных глаз мужчины. Седовласый, в белом халате, даже забавную шапочку нацепил, как будто в душ собрался…
И только потом до меня запоздало дошло — я уже выросла. И это не сон, а реальность, как она есть. С кучей проблем, которые вряд ли за меня кто-нибудь решит. Но после сна внутри я ощущала невероятную легкость, как в детстве. Смоталась на машине времени туда и обратно, вернулась с новыми силами…
Да-а-а, вот что сон с человеком делает!
И как не хотелось мне все вспоминать. И где я, и почему, и кто такой Павел. Я бы с превеликим удовольствием заснула снова, но мне не дали:
— Не спите, Елена! И не шевелитесь. А то Вы нам тут чуть весь эксперимент не испортили, начав вертеться. Пришлось будить, — мужчина поддерживал мое плечо, с укоризной глядя в глаза. — А Полина и так еле кровь сдала. Не хотите же Вы еще раз заставить ее пройти через неприятные ощущения?
Я повернула голову, стараясь не сильно двигать плечом, и посмотрела на блондинку. Она сидела на краю кровати и морщилась от слов Павла.
— Пройду, если надо будет, — с неохотой сказала она, а потом наклонилась ко мне и шепотом попросила: — Ну ты уж постарайся, чтобы не пришлось.
— А что там? — я показала глазами на свое плечо.
— Влили кровь в рану, — вместо нее ответил доктор.
— И как?
— Пока реакции нет.
— А какая реакция должна быть? — об этом я даже предположить не могла. Думала — капнут туда пару капель, да отпустят, чтобы смотреть по моему состоянию, действует ли кровь Полины или нет.