Оборотень следов не оставляет
Шрифт:
Они с Шаманом и Стропой встали у стены напротив стола. Следом вошли боевики.
– Садитесь, – Омар указал рукой на стол.
Джин кашлянул в кулак, прошел и уселся на скамейку. Автомат положил на колени.
Стропа с Шаманом переглянулись и уселись на ближние к проходу нары.
– Куда сейчас держите путь? – спросил Омар.
– Пока ищем своих, – пожал плечами Джин.
– Для чего? – Омар потер ладони.
– Хотим продолжить воевать с кяфирами и продажными чеченцами, – ковыряя ногтем на ладони мозоль, ответил Джин.
– Это из-за того, что у вас нет обратного
– Почему так решил? – Джин вскинул на него удивленный взгляд. – Мы заранее знали, что этим все закончится. Поэтому спрятали оружие в надежном месте. Зимой нет смысла сидеть в лесу. Тем более нас всего трое. В Грозном я пытался выйти на наше подполье, но едва не попал в ФСБ.
– Там почти не осталось надежных людей, – Омар почесал ухо. – Много подсадных уток.
– Ты вначале сказал, что всего лишь выполняешь обязанности командира, – осторожно напомнил Джин. – Что это значит?
– Наш полевой командир – Герат, – Омар выдержал паузу, словно давая возможность Джину вспомнить, слышал он или нет об этом человеке.
– Я знаю, что такую кличку носит Амирбек Юнусов, – оживился Джин. – Этот человек известен своими подвигами.
– Зейтун, – позвал Омар. – Надо накормить наших братьев.
Вскоре на столе появились хлеб и сыр, которые выложили на обычный пластиковый пакет, несколько луковиц, пара пучков петрушки и кинзы. В довершение всему боевик, которого назвали Зейтуном, выставил на середину чашку разогретой тушенки и мясо трофейной козы под чесночным соусом.
Джин с благодарностью посмотрел на него, взял ломтик сыра. Закинул в рот, отломил кусок хлеба и отправил его следом. Стропа нерешительно зачерпнул ложку тушенки. Подул на нее. Втянул носом воздух.
– Думаешь, свинина?! – повеселел Омар. – Кушай, не бойся. Мы умирать будем, русскую еду не тронем. Говядина это.
Шаман принялся за мясо.
Семья у Куштовых была большой, и жили они до определенного времени неплохо. Сейчас возникли проблемы с соседями и милицией. Президент республики проводил активную политику борьбы с боевиками, результатом которой стали даже поджоги домов тех, у кого сын или муж был моджахедом. Куштовых это пока не коснулось, но Тархан последнее время очень переживал. Были подозрения, что, проявляя чрезмерную активность, он хочет притупить бдительность моджахедов и уйти из отряда.
Амирбек подъехал к дому, обнесенному высоким металлическим забором, по верху которого торчали кованые прутья, и заглушил двигатель. С опаской посмотрел через дорогу на стоявшего в открытой калитке старика в папахе. Опираясь на палку, он рассматривал остановившуюся машину. День близился к вечеру, на улице было много народу. Все здесь знали друг друга. Ни для кого не являлось секретом, чем занимается сын Куштова; многие могли опознать и Амирбека. Поэтому оставаться в Центора-Юрте надолго было опасно.
Амирбек надвинул на глаза кепку и открыл дверцу. Во дворе захлебывалась лаем собака. Амирбек нервничал. Он уже в который раз поступал по меньшей мере глупо. Если сейчас в милиции узнают, кто средь бела дня наведался в село, ему вряд ли дадут унести ноги. Не проходит и недели, чтобы в «Новостях» не
Наконец калитка открылась, и в ней появился молодой мужчина в спортивном костюме. Амирбек узнал младшего брата Тархана. Двадцатилетнего парня звали Герха. Он работал в Грозном строителем. Увидев Амирбека, Герха воровато оглянулся по сторонам и подошел к машине.
– Здравствуйте! Что-то случилось?
– Твой брат погиб, – не стал тянуть время Амирбек. – Он находится в Ачхой-Мартане в доме доктора, которого зовут Насухан. Тархана нужно забрать, чтобы предать земле.
Герха побледнел. На глаза навернулись слезы. Пытаясь скрыть слабость, он заиграл желваками, оглянулся на оставленную открытой калитку, сглотнул слюну. Вновь посмотрел на Амирбека:
– Да, конечно...
– Возьми вот это, – Амирбек протянул Герхе пакет с деньгами.
– Я не могу принять это, – покачал головой Герха. – У нас все есть, и мы ни в чем не нуждаемся. Лучше скажи: ты знаешь, от чьих рук он принял смерть?
– Эти люди уже наказаны, – Амирбек потрепал парня по плечу, потом взял его за руку и вложил сверток в ладонь. – Забирай. Здесь пять тысяч долларов. Это я должен был отдать Тархану. Но не суждено. Он умер как настоящий мужчина.
– Вы не зайдете?
– Нет, – покачал головой Амирбек, удивляясь самообладанию родственника. – Это опасно.
– Мы знали, что этим все кончится, и ждали. Ведь он уже не мог вернуться домой, – охрипшим голосом проговорил Герха. – Ему оставалось только умереть.
– Зачем так говоришь? – спросил Амирбек расстроенным голосом. – Мы верим в свою победу. Я знаю, что наступит день, когда мы вернемся домой без опасения быть убитыми или арестованными. Эта земля дана нам Аллахом, и мы вернем ее себе.
С этими словами Амирбек закрыл дверцу и завел машину. Он сам не верил сказанному, но обязан был так говорить. И от этой бравурности самому было тошно.
Они проехали до середины села и повернули направо. Проскочив по небольшому переулку, оказались на дороге, которая шла через сад. В этом году он выглядел не так уныло, как раньше. Была убрана прошлогодняя листва, спилены высохшие ветви, а вместо старых деревьев появились новые саженцы. Исчез рыжий от ржавчины бронетранспортер, сгоревший еще в девяностых. За садом потянулись свежевспаханные поля. В открытые окна вместе с ветром ворвался запах земли. На душе Амирбека стало тоскливо. Дорога постепенно пошла на подъем. Вскоре поля сменил лес. Амирбек гнал на всю катушку. По днищу весело стучали мелкие камешки, но на душе было неспокойно. Навстречу то и дело попадались машины, в каждой из которых могли оказаться милиционеры или его знакомые. В любом месте можно наткнуться на пост. Конечно, сейчас их не так много, как раньше, когда на некоторых участках они располагались с таким расчетом, чтобы с одного можно было видеть, что творится на другом, тем не менее в последнее время они спонтанно возникали в самых неожиданных местах. Нервы были на пределе.