Оборотень

Гребенчиков Роман

Витя отошел к стенке, давая ей понять, что она может идти. Все так же молча, Ларионова быстрым шагом пошла прочь из котельной.

– Можешь мне не доверять, – бросил ей в след Витя. – Но я умоляю тебя – не говори никому о том, что ты сейчас видела. Ты не представляешь, что со мной могут сделать, если правда обо мне всплывет.

Она резко затормозила около лестницы:

– А если расскажу?

– Ну, я же знаю, что ты этого не сделаешь, – уверенно ответил Витя.

Повисла недолгая пауза. Они оба – и Витя, и Света, – знали ответ. И когда Витя проводил ее взглядом,

то он был уверен – Света будет молчать.

– Могло быть и хуже, – справедливо заметил Сережа.

– Да, будь на ее месте та же Таня – мне можно было уже готовить серебряный гроб, – согласился Витя. – Хотя, чувствую, что мне его и так придется готовить – после того, что я устроил на поле, Петрович меня на пушечный выстрел больше к команде не подпустит.

– Не велика потеря, – утешил его Сержа. – Что для тебя, что для российского футбола.

– Согласен, – вздохнул Витя. – Подойду сейчас к Петровичу, извинюсь хоть, чтоб по-человечески было и… Ну, буду жить дальше своей уже полунормальной жизнью.

– Я буду с тобой, друг, – Сережа поравнялся с ним. – Всегда и до самого конца. Даже если ты будешь пытаться меня съесть по три раза на дню.

– Попытаюсь сократить это количество до одного, – честно пообещал Витя.

Когда друзья тихонько вышли из котельной – первое, что они увидели, была толпа учеников, которые с интересом рассматривали выбитую дверь в раздевалке. И суетящихся рядом директрису с завучем, которые, если бы им позволяло положение, сейчас бы наверняка орали благим матом.

– Так, Соколов, Тихонов! – окликнула их директриса. – А вы тут откуда появились?

– Так мы… – начал было Сережа.

– Ладно, не важно, – вы не видели, кто здесь ошивался во время урока?

– Я не знаю, – пожал плечами Витя. – Мне плохо на физкультуре стало, я у медсестры был.

– А я с ним был, – подтвердил Сережа.

– Да то, что вы вдвоем были никто и не сомневался, – хмуро ответила Галина Александровна. – Ладно, идите, куда шли.

Витя про себя отметил, что иметь репутацию тихого мальчика в школе весьма и весьма неплохо – если ты действительно где-то накосячил, то на тебя подумают в последнюю очередь.

Сережа пошел на обществоведение, а Вите предстоял тяжелый разговор с физруком. Особо он ни на что не рассчитывал – он шел к нему просто извиниться. Не больше и не меньше.

Однако Витю ждало небольшое потрясение. Когда он постучался в кабинет и столкнулся глазами с Петровичем, то тот неожиданно расплылся в улыбке:

– О, Соколов, а я как раз о тебе думал – заходи, присаживайся.

От удивления Витя аж забыл, чего хотел сказать. Вместо уже нафантазированного сурового физрука – он получил весьма доброжелательного Владимира Петровича. Тут явно что-то было нечисто.

– Вы? Обо мне? – растерянно уточнил Витя.

– Конечно, – подтвердил Петрович. – И долго ты от меня скрываться думал?

– Простите, я не понимаю, к чему Вы клоните, – Витя окончательно запутался.

– За всю жизнь, – начал он. – Я не видел от какого-либо новичка настолько точного и выверенного удара!

– А я чего, забил? – брякнул Витя.

Петрович

добродушно рассмеялся. Видимо, он решил, что Витя скромничает.

– Знаешь, Вить, – воодушевленно продолжил физрук. – Леша мне рассказал, что Ермаков специально играл не в полную силу, потому что у вас был конфликт перед игрой, тем самым пытаясь тебя дискредитировать. Оставим это на его совести, тем более, получил он в итоге сполна… Сразу оговорюсь, что дальнейшие распри в команде мной категорически не приветствуются, а нарушители тотчас же, образно говоря, отправляются в дубль. Спущу на первый раз, так уж и быть.

– Подождите, Владимир Петрович, – Витя все еще до конца не верил в то, что слышит. – Вы хотите, чтобы я играл в команде?

– Ну, это пока еще сильно сказано, – слегка остудил его Петрович. – Но, если ты проявишь себя во вторник и сможешь закрепить результат в четверг, то двадцать восьмого числа я выпущу тебя в основном составе на товарищеский матч с Косицино. Договорились?

– Владимир Петрович, я не уверен… – Витя при всем желании уже никогда не выкинет из головы то, чем мог обернуться сегодняшний день. А все из-за того, что он неправильно расставил приоритеты. Да и как он может позволить себе выйти на поле, зная, чем это может обернуться?

– Мандраж, понимаю, – кивнул головой физрук. – Помнишь, что я тебе говорил перед уроком?

– Что ситуацию оценивают по ее последствиям? – припомнил Витя.

– Именно. И каковы последствия лично для тебя из сегодняшнего дня? Без «если». Конкретика.

– Ну, я забил гол… И Вы намекнули мне на место в основном составе школьной команды, – перечислил Витя.

«А еще девчонка, которая по мне сохнет узнала, что я оборотень, но об этом Вам знать необязательно», – додумал про себя Витя.

– Вот видишь – ты сегодня был не в форме, а последствия все равно положительные. А теперь просто представь, что может быть, если ты действительно соберешься!

– Может, Вы и правы, – согласился Витя.

– Конечно я прав! – без лишней скромности заявил Петрович. – Так что, Соколов, жду тебя во вторник. Максимально собранным и настроенным на победу.

– Я постараюсь, Владимир Петрович, – кивнул Витя. – До свидания!

Из кабинета он вышел в полной растерянности. Вот он, вроде как, добился цели. И по всем правилам Витя должен был сейчас быть очень горд собой. Но его не покидало чувство, что все это неправильно, что так не должно быть. Гол он забил на пороге превращения. Без этого – он полный ноль. А быть постоянно на грани он себе позволить не мог.

Каковы действительно последствия сегодняшнего дня? Витя раз и навсегда убедился, что играть ему не стоит. Иначе все действительно может обернуться катастрофой. Но и Петровичу в глаза он отказать не смог. Сыграет как сможет во вторник, на отвали, физрук поймет, что его сегодняшний гол обычная случайность, и все – он выйдет из этой ситуации абсолютно сухим и честным перед собой и своей совестью. Ну а если кто опять будет пытаться его задеть… Что ж, Витя уже умудренный опытом в этом отношении – на всякие глупости обращать внимания не будет.