Оборотень
Шрифт:
Но все было не так просто. С одной стороны, они очень долго были вместе, у них был общий круг друзей и так много воспоминаний и интересов, что Карла нельзя было так просто исключить из своей жизни. Несмотря на все случившееся, Мете его не хватало. С другой стороны, прошло уже две недели, как Давид принес картину в галерею. С тех пор он не появлялся. Итак, вот уже две ужасные недели она ломала себе голову над тем, увидит ли его еще раз. Постепенно он превращался в размытое видение, о котором она думала днями напролет и которое ночью согревало ее в постели.
— Мета, золотко… — раскатистый голос Лоренца вырвал ее из задумчивости. Она бросила на отца виноватый
Мета растерянно смотрела на него. Мать согласно кивнула. Но когда Элиза попыталась протянуть руку через стол и ласково коснуться дочери, Мета встала настолько быстро, что толкнула стол и полный бокал вина, оставленный Эммой, опрокинулся. Воспользовавшись всеобщим замешательством, Мета извинилась и сделала вид, что идет в туалетную комнату.
Вместо этого она завернула к бару, но вовремя увидела там Мари с мужем и нескольких знакомых. Не очень элегантно отступив назад, она направилась в вестибюль ресторана и, не обращая внимания на швейцара, удивленно открывшего дверь, вышла на улицу. Свежий осенний ветер, принеся с собой запах табака, бурно приветствовал ее голые руки и ноги.
Эмма сидела на бордюре, закинув ногу за ногу. В одной руке она держала тлеющую сигарету, в другой — бокал. Не говоря ни слова, Мета взяла его и залпом выпила золотистое содержимое. Виски обожгло ей горло, но напряженные нервы немного успокоились. Эмма смотрела на нее с неподдельным удивлением: такое поведение никак не подходило ее уравновешенной сестре.
— Что значат глупые слова о том, что дела у Карла идут суперски?
Вместо ответа Эмма только пожала плечами. Однако Мета не испытывала желания просто так спускать ей этот удар ниже пояса. В последние годы Эмма слишком часто делала подобное, не получая сдачи в ответ.
— Это ты позаботилась о том, чтобы ему было суперски?
— Ах, ерунда какая! — подчеркнуто равнодушно пропела Эмма и прицельно швырнула, окурок в сторону входной двери из оливкового дерева. — Что Карлу со мной делать? Он же интересуется только самим собой.
— В этом смысле вы прекрасно подошли бы друг другу! — отрезала Мета, вручая сестре пустой бокал.
И вернулась в ресторан.
Указательный палец Меты снова скользнул по заметкам. Несколько дней назад она выставила четыре работы художника по имени Циглер, недавно начавшего сотрудничать с ними, и о трех картинах уже спрашивали. Ей нужно было хорошенько подумать, чтобы понять, обладают ли переговоры динамикой и можно ли поднять цены или все окажется выстрелом вхолостую.
Другая галерея уже пыталась продать несколько его работ о «теле и формах в движении», и, мягко выражаясь, дело не увенчалось успехом. Тогда за художника взялся Ринцо, и благодаря этому с Циглером случилось неожиданное превращение: из студента школы изобразительного искусства, в кармане которого была рекомендация профессора, а голова — теория и история искусств, буквально за одну ночь получился индивидуум, увековечивший дешевое искусство на краденом картоне. Punk sells [2] — особенно когда имеешь дело исключительно
2
Панк продается (англ.).
Мета закрыла блокнот, и ее одолели угрызения совести. Хотя для псевдодилетантства, как она про себя называла работы Циглера, молодая женщина сделала все, чего от нее ожидали, но больше и пальцем не хотела шевелить. Когда она подчеркивала потенциальным покупателям сенсационность работ Циглера, то втайне удивлялась, как это никто не замечает, что она вот-вот умрет от скуки.
Может быть, она не хотела этого потому, что неделя обещала гораздо более интересные события. Хотя Ева наверняка запретила бы это, она приняла художницу из пригорода и представила несколько ее акварелей. Размытые, едва угадывающиеся прибрежные ландшафты… Мета разглядывала небольшие картины, и у нее возникало ощущение, будто она находится в пронизанном светом сне.
Подобные картины Ринцо презрительно называл открыточными видами. Такой стиль живописи противоречил основным положениям галереи, положениям, за которые Мета с таким удовольствием голосовала, когда после учебы работала на аукционе. Но в ее душу все чаще закрадывалось подозрение, что ее вкус на самом деле не настолько светский, как она считала. Постепенно она становилась любительницей красиво выглядевшей душевности, и за подобное признание Ева наверняка тут же выгнала бы ее из галереи.
Тем не менее Мета взяла акварели и даже нашла на них покупателя — пожилого господина по фамилии Мерингер, заглядывавшего в галерею каждые два месяца и умевшего поговорить на самые разные темы. В прошлом году Мета продала ему великолепный мраморный бюст. При этом он подробно описал ей дом на побережье, в котором в теплое время года жил со своей болезненной женой. Об этом доме Мета подумала, когда смотрела на картины художницы, и интуиция ее не подвела. Седой как лунь господин был в восторге, и хотя продажа двух акварелей не принесла целого состояния, Мета была очень довольна собой.
Она хотела сохранить продажу в тайне, но в этот день Ева вдруг сунула нос в бухгалтерию Рахель.
— Об этих картинах я ничего не слышала. И кто такой, скажи на милость, этот Эрнест Мерингер, который их купил? — Начиная допрос, Ева подошла к Мете настолько близко, что та невольно отступила на шаг.
— С каких это пор ты стала противницей денег? — ответила Мета, пытаясь сохранить невозмутимый вид.
— Пара грошей? Да это ничто по сравнению с ущербом для нашего имиджа, если клиентам станет известно, что мы выставляем подобную чушь.
— Значит, ты все-таки знаешь, о каких картинах идет речь. — Мета постепенно обрела уверенность в себе, а вместе с ней пришла злость на бесцеремонное поведение Евы. — Почему не сказать прямо, раз ты уже посмотрела список продаж?
Ева закусила нижнюю губу, словно хотела наказать себя за неосмотрительность. Но ее не так-то легко было сбить с толку.
— Я еще не говорила с Ринцо о твоем пристрастии к кичу… — начала она, но Мета перебила ее:
— Не стоит опускаться до шантажа, Ева! Похоже, ты забываешь, что это я создала галерею вместе с Ринцо, а твоя работа в первую очередь состоит в том, чтобы опекать случайных покупателей. Неприятно говорить об этом, но мне начинают надоедать странные игры, которыми ты в последнее время увлекаешься.