Оборотень

Ганиева Алеся Алексеевна

– Но когда заявила, что ты не сумасшедшая, что там и правда кто-то есть, они просто заперли меня дома, пригрозив, что лишат меня всего.

На душе скребутся кошки, он ждал меня. Готова провалиться сквозь землю, понимая, что ничего нельзя изменить. Как я могла себя так глупо и не осторожно вести? Как я могла попасться… теперь это уже не важно!

– Родители испугались за тебя, - беру её за руку, не хочу, чтоб она чувствовала себя виноватой передо мной.
– Всё, что было, оставим позади. Мы же умеем это делать?

–

Конечно, - всхлипнула, роняя слезы.

– Наш девиз?

– Живем здесь и сейчас! – смеется сквозь слезы.

– И не оглядываемся назад! – тоже улыбаюсь в ответ.

– Это что-то новенькое!

– Ага, - закатывается смехом, беззаботно, как раньше.

– Но! – строго повела указательным пальцем.
– В твой день рождение мы закатим большой праздник… И это не обсуждается! – Катрина состряпала важную гримасу.

– Эх, Катрина, - откидываюсь на спинку стула. – Когда я тебе умела возражать?

– О чем речь? – мама входит с блюдом в руках.

– Да вот… - смотрю на маму и не могу ничего путного придумать.

– Я вот Эмили говорю, что нужно сдать экзамены и поступать к нам в колледж. Будем жить в одной общаге, даже если год разница, на заселение это не влияет! – круто она выкрутилась. – Зато снова вместе…

– Катрина, между прочим, права! Тебе нужно сдавать экзамены и поступать учиться дальше! – ставит блюдо на стол.

Ароматный запах мясного блюда сводит скулы, хотя совсем не голодная. Мама всегда умела удивить чем-нибудь вкусненьким – она на кухне царь!

– Как вкусно пахнет, - довольно улыбается папа, не кидая на нас взгляд. – Ну что, налетаем? – сел во главе стола и схватился за приборы…

Ужин длился недолго, наверно, потому, что стояла неловкая тишина. Папа ел, не поднимая на меня взгляда, мама почти ни ела, виновато строила глазки. Я вижу, как Катрине неловко в нашем обществе, почти не ест и чуть ли не ерзает на стуле.

Никто не решился первым заговорить, и о чем можно было поговорить или спросить? Либо я повзрослела, либо мои родители решили просто нам не докучать, сразу удалилвшись после трапезы.

Катрина ещё немного посидела и тоже ушла, давая мне свои указания:

– Всё! Жизнь начинаем с чистого листа! Вот сдам зачеты и сразу к тебе!

– Ага, - устало киваю ей.

Что-то этот вечер меня вымотал не на шутку. Наверно, так худо бы себя не чувствовала, если бы пробежала несколько кругов стадиона. Самая худшая усталость - это моральная.

– Эмили, - мамин голос сзади.

Прохожу молча, игнорирую. Не думаю, что хочу с ними общаться. Мне бы сейчас лечь на кровать и закрыть глаза. Ничего не хочу, все стало настолько неинтересным. Никогда не думала, что придет момент, когда я потеряю вкус к жизни.

– Эмили, ты куда? – назойливый голос матери.

– К себе, - тихо шепнула и иду дальше.

– Может останешься, поговорим? – неуверенно спросила.

– О чем? – поворачиваюсь

к ним.

Родители сидят на диване и смотрят на меня. Не могу разглядеть в их взгляде ничего особенного, если только неуверенность у мамы и холодное безразличие у папы. Хотя кто бы мог сомневаться?

– Ну… - затянула нотку снова.

– О волках в лесу? – отцовское безразличие меня выводит из себя. – Или может о том, что у меня все ещё едет крыша? А не хотите поболтать, как меня пичкали успокоительными?! Шепча мне в ухо, что я двинутая малолетка! И все ради чего? Или из-за чего?

– Пусть идет, - папа одернул мать за руку. – Ей не понять!

– Да, мне-то и не понять! Я упустила год жизни из-за вас! И ты мне ещё что-то говоришь о понимании?! – нагло тыкнула отцу, на что раньше у меня духу не хватало.

– Не разговаривай с отцом в таком тоне! – одергивает мама.

– Ты тоже хороша! Упекла своего ребенка в психушку! Я у тебя всего лишь просила веры… а ты…

– Твой дед… он погиб… - нервно запинаясь со слезами на глазах.
– Его загрыз волк, на глазах у ребенка - твоего отца. – Вот это новость! Но что она сейчас меняет?

– Это стало поводом портить мне жизнь? – еле перевожу дыхание.

Деда по отцовской линии никогда не знала, он умер, когда папа был маленьким – погиб в автокатастрофе, так мне рассказывали родные. Может, поэтому не испытаю жалости к нему, а может за этот год стала черствой и жестокой?

– Я пытался тебя уберечь от него! – соскочил с места отец.

– Уберечь от чего? – смотрю на него, хочу хоть как-то понять, но это не в моих силах. – Он меня не трогал…

– Этот зверь… - еще немного и в глазах начнут сверкать молнии. – Он…

– Он убил деда? – спрашиваю напрямую, чтоб тот перестал заикаться.

– Не знаю! Я был тогда совсем ребенком, мы с отцом жили за холмами. Как сейчас помню тот день, среди белого дня бурый волк появился, словно из ниоткуда. Огромный зверь просто разорвал отца на части… - тон голоса снизился, слова выговаривает быстро, тратя последний воздух в легких.

Смотрю на него и не знаю, что из всего сказанного - правда, а что нет? Если все было на столько серьезно, почему год назад они мне не рассказали об этом? Почему только сейчас?

– Не нужно прикрываться гибелью деда! В лесу был черный волк! А ты сказал, что деда убил бурый! – и почему мне кажется, что он просто выкручивается из ситуации. – И волк не собирался причинять мне…

– Эмили, это звери! – криком перебивает.

– Это ты - зверь! – уже нет сил слушать его бредни. – Так, как ты поступил со мной…

– Я не хотел… Я думал, что просто напугаю и всё! Хотел уберечь тебя от зверя!

– Напугаю и всё?! Ты мог хоть раз прошение написать моему врачу?! Но ты и этого не сделал, - комок подкатил, перекрывая воздух. – Ты хотел, чтоб я там сидела, - сдавленным голосом, еле ловлю воздух.