Оборотная сторона 'Даунсайд'
Шрифт:
– Маловероятно. Ведь я все еще нахожусь на отдыхе.
– Даже если и так…
Он пересек почти ничем не заставленную овальную комнату и через самооткрывающуюся от прикосновения дверь прошел в соседнее, меньшее помещение. Зак Торни (наверстаем упущенное) был крупный, мрачного вида мужчина, широкоплечий и загорелый. Его почти черные волосы были коротко и модно подстрижены. Два месяца назад ему исполнился тридцать один год.
Эта маленькая комната была обставлена так же просто, как и спальня. Посреди пустого пространства
Сквозь поляризованные, пропускавшие свет только в одну сторону окна можно было видеть исчезавшую вдали полоску желтого пляжа, сверкавшую голубую воду и настоящие пальмы, искусно сочетавшихся с окружавшими их синтетическими. Еще дальше можно было разглядеть расплывающиеся в дымке высокие башни Верхней зоны Майами-Форт. И хотя никаких звуков услышать было нельзя, все равно можно было сказать, что там не прекращалась стрельба. Разлетающиеся в стороны багровые вспышки постоянно возникали на пастельном фоне башен и шпилей.
– Ох уж эти кретины из Нижней зоны, – пробормотал Зак себе под нос.
Чуть согнув колени, он приложил свою правую руку, на которой только и были папиллярные узоры пальцев, к пространству пола, где виднелся небольшой вдавленный участок.
Тут же рядом с его босыми ногами откинулась панель, и вверх с вращательным движением начала подниматься стойка видеофона, высотой почти в три фута. Когда она с легким щелчком остановилась, Зак уселся на стул и набрал номер на ее передней панели с помощью указательного пальца правой, настоящей руки.
Экран, размером с обычную тарелку изменил свой цвет с серого на черный, а из динамика раздалось:
– Отгадай, кто это?
– Ну, давай, давай, Базино, соедини меня с Кортни.
– А ты сразу узнал мой голос, скажи, Зак? – спросил его черный экран. – Я все еще практикуюсь в маскировке своего голоса. Мне даже удалось обмануть одно из наших портативных устройств по расшифровке голосов…
– Занимайся своей практикой в тайне, у себя дома, молодой человек, – посоветовал ему Зак. – А сейчас Корт ожидает меня.
– Да, это так, – согласился дежурный по коммутатору. – А хочешь услышать, как я подражаю Милли Московиц, признанной королеве пластиковых дисков? Мне удается извлекать сочный женский голос, и у тебя не будет даже тени сомнений, что ты слышишь женщину. Это…
– В этом я никогда и не сомневался, Базино. Но все-таки, соедини меня с шефом.
– Ладно, ладно. Однако, не следует запугивать других, стараясь получить из этого какую-нибудь выгоду, – проговорил черный экран. – Ведь не могут же все быть протезированными.
Зак промолчал.
Теперь на экране появился симпатичный блондин, держащий в руках лиру.
Переведя дух, Зак произнес:
– Эй, Корт, где же ты?
– Ух, неужели мне удалось наконец сфокусировать
Кортни Чезброу был бледный долговязый мужчина лет сорока. Сейчас он был одет в пальто с подогревом, шерстяные рукавицы и шапку из синтетического меха. Он сидел съежившись за своим металлическим столом, форма которого напоминала птичье крыло.
– Ну, что ты скажешь о той аллегории?
– Какой аллегории?
– Я имею в виду картину, которую ты только что мельком видел на экране.
– Все, что я видел, так это лишь какого-то гомосексуалиста в парике, напоминавшем солому.
Чезброу нахмурился.
– Черт побери, Зак, предполагается, что это Орфей, – пояснил он, сделав движение головой в сторону холста, теперь уже не попадающего в фокус передающего на экран устройства. – Орфей, спускающийся в Преисподнюю, чтобы отыскать свою подружку. Я рассматриваю это как великолепную возможность попытаться прояснить наше сегодняшнее отношение к материальным объектам в противовес…
– Почему ты так закутался?
– Почему же еще? Ведь это Манхеттенский сектор, и здесь стоит адский холод.
– И даже внутри?
– Только не требуй от меня объяснений по поводу того, что случилось с нашей системой терморегуляции, Зак, – сказал его босс, находящийся в штаб-квартире АФП. – Это связано, так или иначе, с неразберихой между Всемирным Братством Роботов-Компьютеров и Союзом Этнических Наемников. Это, видимо, главная причина… ну, только не требуй от меня более подробных объяснений. Это все так сложно и запутано, еще хуже, чем политический шпионаж. Разве можно толково нарисовать большое полотно в стиле мастеров конца 19 века, викторианской эпохи, когда приходится сидеть в рукавицах?
– Нет, только не в рукавицах, – согласился Зак. – Почему ты позвонил мне?
– Ты должен обязательно подумать о каком-нибудь хобби.
– Моя жизнь очень насыщена, и у меня нет на это времени. Так что же все-таки по поводу звонка?
– Я думаю, это просто обычная формальность. – Чезброу сунул руку под мышку, чтобы снять рукавицу. Подрагивающими пальцами он начал рыться на заваленном столе. – Ну вот, сейчас мы продолжим.
– Я все еще нахожусь на отдыхе, – напомнил Зак.
– Речь идет не о задании. Означает ли это обморожение, если пальцы имеют вот такой странный зеленый цвет?
– Нет. Так что говорится обо мне в этом факсе?
Тонкая бумага подрагивала в голой руке шефа.
– Ничего особенного. Они всего-навсего хотят, чтобы ты предоставил некоторые сведения для Клиники Приращений, которые наверняка им известны…
– Тпру-у, – обрезал его Зак, делая останавливающее движение здоровой рукой. – Я совсем недавно прошел там регулярное обследование, которое проводится раз в три месяца, а с тех пор прошло всего лишь два.
– Ты был там?
– Проверь это.