Оборотная сторона полуночи
Шрифт:
Ставрос с удовлетворением заметил, что присяжные жадно ловят каждое слово Чотаса.
– Эту женщину не интересуют материальные блага! – восторженно воскликнул Чотас. – Она без колебаний готова отдать все любимому человеку. Уверяю вас, мои добрые друзья, что заговорщица, потворствующая убийству, не станет вести себя таким образом.
По мере того как Чотас произносил свою речь, отношение присяжных заседателей к Ноэль Паж менялось на глазах. Они проявляли все большее понимание ее положения и проникались сочувствием к ней. Медленно, но весьма искусно адвокат нарисовал портрет красивой женщины, ставшей любовницей
Чотас играл на чувствах присяжных, как музыкант-виртуоз на своем инструменте. Он вызывал у них смех и слезы, заставлял их внимательно и восхищенно слушать его и ни на секунду не давал им расслабиться.
Закончив свою вступительную речь перед судом присяжных, Чотас неуклюжей походкой заковылял назад к длинному столу и неловко сел за него. Публике стоило большого труда удержаться от аплодисментов.
Ларри Дуглас слушал, как Чотас защищает его, и злоба вновь охватила его. Он не нуждается в чьей-либо защите, потому что не сделал ничего плохого. Весь этот судебный процесс – сплошная нелепость. Если кто и виноват, так только Ноэль. Ведь это она все придумала. Ларри смотрел на нее, такую красивую и спокойную, но она не возбуждала в нем желания, а лишь напоминала ему о былой страсти. В сердце у Ларри осталось какое-то жалкое подобие чувства к ней, и он удивлялся, как же его угораздило поставить свою жизнь на карту ради этой женщины. Ларри перевел взгляд на ложу прессы. Оттуда на него уставилась миловидная журналистка чуть старше двадцати лет. Ларри слегка улыбнулся ей и заметил, что от его улыбки у нее просветлело лицо.
Питер Демонидес допрашивал свидетеля.
– Прошу вас, назовите суду ваши имя и фамилию.
– Алексис Минос.
– Ваша профессия?
– Я адвокат.
– Господин Минос, взгляните, пожалуйста, на этих двух обвиняемых, сидящих на скамье подсудимых, и скажите суду, видели ли вы когда-нибудь кого-либо из них.
– Да, одного из них я видел.
– Кого именно?
– Господина Лоур...
– Господина Лоуренса Дугласа?
– Да, его.
– Вспомните, пожалуйста, при каких обстоятельствах вы видели господина Дугласа?
– Полгода назад он заходил ко мне в контору.
– Он заходил к вам как к юристу?
– Да.
– Иными словами, ему нужна была от вас юридическая помощь?
– Да.
– Будьте добры, объясните нам, чего конкретно он хотел?
– Он просил меня развести его с женой.
– И для этой цели он нанял вас?
– Нет. Когда он изложил мне обстоятельства дела, я заявил ему, что в Греции он не сумеет получить развода.
– Каковы же были эти обстоятельства?
– Во-первых, он не хотел предавать дело огласке, и, во-вторых, его жена не соглашалась на развод.
– То есть он попросил у жены развод, а она ему отказала?
– По крайней мере так он говорил.
– И вы ответили, что не можете помочь ему, поскольку в связи с отказом жены будет очень трудно или вообще невозможно добиться развода, особенно при его желании избежать гласности?
– Совершенно верно.
– Таким
– Протест принимается.
– Ваши вопросы к свидетелю?
Тяжело вздохнув, Наполеон Чотас поднялся с кресла и медленно направился к свидетелю. Демонидес не проявлял беспокойства. Минос был юристом и обладал достаточным опытом, чтобы не поддаться на уловки судебного красноречия Чотаса.
– Господин Минос, вы – адвокат.
– Да, это так.
– Я уверен, что вы прекрасный адвокат. Меня удивляет только, что нам с вами никогда не приходилось сталкиваться по работе. Фирма, которую я возглавляю, широко представлена во всех областях правовой деятельности. Возможно, вам случалось иметь дело с моими компаньонами в сфере разрешения споров между торгово-промышленными корпорациями.
– Нет, я не имею дела с торгово-промышленными корпорациями.
– Прошу прощения. Тогда, может быть, вы вместе с моими компаньонами участвовали в каком-нибудь деле, связанном с уплатой налогов?
– Нет, я не занимаюсь разбором дел, связанных с уплатой налогов.
– О! – Чотас вдруг сделал вид, что крайне удивлен этим и чувствует себя не в своей тарелке, создавалось впечатление, что он попал впросак. – Вы связаны с делами, относящимися к операциям с ценными бумагами?
– Нет.
Минос даже обрадовался унижению своего коллеги. На лице свидетеля появилось самодовольное выражение, и Демонидес заволновался. Сколько раз он видел это выражение у свидетелей, которых Чотас готовил к расправе.
Чотас принялся смущенно почесывать в голове.
– Сдаюсь! – хитроумно заметил он. – Так в какой же области права вы работаете?
– Я занимаюсь бракоразводными делами. – Ответ прозвучал как попавшая в цель язвительная насмешка.
Лицо Чотаса приняло печальное выражение, и он покачал головой:
– Мне следовало бы знать, что мой добрый друг Демонидес не преминет привести сюда специалиста своего дела.
– Благодарю вас.
Алексис Минос и не пытался скрыть крайнего самодовольства. Далеко не каждому свидетелю удается утереть нос Чотасу, и Минос уже представлял себе, как сегодня вечером в клубе он будет рассказывать коллегам о своей победе над прославленным адвокатом.
– Я никогда не вел бракоразводных дел, – как бы стесняясь, признался Чотас. – Так что придется мне в этом вопросе положиться на ваш опыт.
Старый адвокат окончательно сдался. Теперь Минос сможет хвастаться в клубе даже больше, чем он предполагал.
– Держу пари, что у вас масса дел, – заявил Чотас.
– Я беру только дела, с которыми успею управиться.
– С которыми успеете управиться! – с нескрываемым восхищением воскликнул Наполеон Чотас.
– Правда, иногда мне приходится брать и больше.
Демонидес опустил глаза, не в силах смотреть на происходящее.
В голосе Чотаса появились нотки благоговейного страха.
– Я не хочу вмешиваться в вашу работу, господин Минос, но из профессионального любопытства хочу спросить вас, сколько клиентов вы обслуживаете в год?
– Мне трудно сказать.
– Да не скромничайте, господин Минос. Назовите примерную цифру.
– Ну, думаю, две тысячи. Разумеется, я привожу здесь приблизительное число клиентов, ежегодно проходящих через мою контору.